Эра Отмены. Лев Пучков

Семёну кажется, что сейчас кольчуга весит как минимум три пуда. Экая вредная гадина, сбросить бы её!

      Но для этого нужно бросить меч, щит, освободить руки…

      Семён держится только на одном упрямстве. Уже понятно, чем всё это кончится, но раз вышел, надо стоять до конца.

      – Бей его щитом!

      – Толкай его, ты в два раза тяжелее! Щитом, щитом вдарь!

      Какой там «вдарь»!

      Щит неподъёмно тяжёл, Семён его еле держит. Уже нет сил поднять проклятую деревяшку повыше, если сейчас противник рубанёт в голову, это будет конец схватки.

      – Эй, кузнец, а ты знаешь, что мечом можно бить? – Ратмир скалится в ехидной улыбке, дышит ровно, выносливости у него хоть отбавляй. – Или ты думаешь, Герцог тебе его просто подержать дал?

      Да, мечом можно бить. Рубить, колоть, резать, парировать, на худой конец, садануть со всей дури тяжёлым навершием рукояти. Меч создан именно для боя, кому, как не кузнецу, об этом знать.

      Однако сейчас бить не получается.

      Правая рука отсушена первыми же ударами супостата, дай бог просто удержать в ней меч. Вообще, очень хочется уронить меч на траву и вцепиться в ремни щита обеими руками. Возможно, так будет легче.

      Но бросать оружие нельзя, это позор.

      Ещё пара ударов, и левая рука не сможет держать щит.

      «Тресь!»

      Нет, не пара, хватило и одного.

      Наверно, это был самый тяжёлый удар за всю схватку.

      Щит отлетает в сторону. Не удержав равновесия, Семён падает на колени и уже не пытается встать. Нет сил.

      Он хрипит, задыхается, судорожным движением рвёт пропитанный потом ремешок, жёстко сдавливающий горло, и сбрасывает с себя шлем.

      – Ну что, кузнец, пора умирать?

      На плечо Семёна ложится вражий клинок, иззубренное лезвие касается шеи.

      Всё, бой окончен.

      Жадно глотая воздух, Семён закрывает глаза и в мельчайших подробностях представляет, как Ратмир вздевает клинок над головой, делает короткий замах, и…

      – Ну что, нормально, – Ратмир заботливо протирает клинок бархоткой, прячет в ножны и помогает Семёну подняться. – Для первого раза держался молодцом. Дыхалка, правда, слабенькая, надо бегать побольше.

      – Поздравляю, кузнец, – к Семёну подходит Герцог, глава клуба, хлопает по плечу и крепко жмёт онемевшую ладонь. – Концепция не подтвердилась, но… Боевое крещение прошёл. Дыхалка, в самом деле, слабенькая, надо тренироваться. Но руки крепкие, тут тебе профессия помогает. Слушай, ты сразу не убегай, у меня к тебе дело есть…

      Вслед за Герцогом к Семёну подходят другие члены клуба, произносят слова одобрения, отводят его в сторонку и помогают снять доспех.

      Это очень кстати, сейчас Семён не в силах самостоятельно даже пальцем шевельнуть.

      Оказав неумёхе помощь, ветераны клуба возвращаются к тренировке – до того, как был объявлен поединок, на этой поляне в обычном порядке упражнялись две дюжины бойцов.

      Семён сидит на краю лужайки, привалившись спиной к развесистому дубу, и с наслаждением пьёт простую воду из берестяной