Покаяние Агасфера. Афонские рассказы. Станислав Сенькин

монастырём Святой горы. Его насельники, в отличие от Дохиариу, Костамониту, да и самого Пантелеймона, работали немного и ели сколько хотели. Единственное условие, которое малочисленная братия (не более двадцати человек) соблюдала беспрекословно – не общаться ни с кем, кроме своих, монастырских. Да и внутри обители общение без крайней необходимости не приветствовалось. С родными же ксиропотамские монахи могли общаться лишь четыре раза в год по телефону.

      Добравшись до Ксиропотама, Виктор обошёл монастырь, фотографируя по дороге всё, что казалось ему достойным быть увековеченным. Уже собираясь в обратный путь и оглядев напоследок окрестности – не упустил ли чего, фотограф приметил стоявшую невдалеке келью святого Никодима.

      В этой келье, метрах в трёхстах выше Ксиропотама, жил святой старец-отшельник, отец Герасим. Виктор много слышал о нём – авторитет старца был велик на Афоне – и ему захотелось запечатлеть для будущих поколений святого человека.

      Виктор задумался: благословение было дано дойти только до Ксиропотама. В раздумьях прошло несколько минут и, наконец, желание пересилило чувство долга – Виктор решил нарушить благословение. «В конце концов, какие-то триста метров – думал он, торопливо продвигаясь к келье. – Какая мелочь!» Через пять минут он уже стоял у двери.

      Вытерев бегущий струйками по лицу пот, Виктор прочитал выученную им по-гречески «вратарную» молитву: «Молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе, помилуй нас» и постучался в келью. Дверь открыл послушник.

      – Что вы хотите? – спросил он по-гречески.

      – Геронда Герасимос! – ответил фотограф.

      Вскоре Виктор уже сидел в маленьком уютном дворике и в ожидании старца ел ароматный лукум и пил кофе. Когда появился отец Герасим, Виктор подошёл к нему, взял благословение и, показывая на камеру, жестами попытался объяснить, что хотел бы сфотографировать старца.

      Отец Герасим улыбнулся, что-то сказал своему послушнику, и тот кивнул фотографу, давая понять, что разрешение получено. Виктор быстро достал фотоаппарат из чехла и сделал с десяток снимков. Зачехляя камеру, он взглянул на часы – до вечерни оставалось тридцать минут!

      С трудом подбирая греческие слова из своего скудного запаса, Виктор поблагодарил старца и попытался объяснить, что ему нужно срочно идти обратно, в Пантелеймон, иначе он нарушит благословение.

      – Что? Благословение? – переспросил отец Герасим.

      Старец посмотрел на русского послушника, махнул на него рукой и отпустил. Фотограф добирался до монастыря почти бегом.

      На вечерню Виктор не успел. Когда он, наспех переодевшись, прибежал в храм, псалтосы уже пели «Свете тихий». Виктор подошел к духовнику, стоявшему в крайней стасидии у иконостаса, и принялся просить прощения за опоздание.

      Духовник немного помолчал и затем спросил:

      – Ну, что, много сегодня наснимал?

      – Да, отче, много. Надеюсь, это будут отличные снимки!

      …После трапезы он почти бегом добрался до своей кельи и, предвкушая радость