Азарт среднего возраста. Анна Берсенева

девочке, которая так неожиданно и так прекрасно слилась в его сознании с сияющим весенним утром, и с бурлящей жизнью рекою, и с победным серебром мощных рыбьих тел…

      – Наташка… – с трудом шевеля губами, выговорил он. – Наташенька…

      Она молчала. Может, от растерянности, а может, ждала от него чего-то. Чего она ждет, Сашка не знал. Ему казалось, с ним уже произошло самое прекрасное, что может произойти с человеком.

      Он поцеловал Наташу и счастливо засмеялся. И тут же спохватился: вдруг Пашка услышит?

      Впрочем, Пашки ни видно не было, ни слышно.

      – Пойдем, а? – сказал Сашка, поднимаясь с земли. – Пойдем рыбу посмотрим.

      Наташа встала тоже, отряхнула кофточку.

      – А ты меня что, совсем не любишь? – вдруг спросила она. – Ты со мной просто так, да?

      В голосе ее зазвенели слезы. Сашка растерялся.

      – Как это я тебя не люблю? – удивленно проговорил он. – Почему?

      Ему казалось, все, что только что между ними произошло, было сплошной любовью. И почему же она вдруг?..

      – Но ты же молчишь, – с неутихающими слезами ответила Наташа. – Ничего мне не говоришь. Значит, не любишь.

      «Они какие-то совсем другие, – подумал Сашка. – Все по-другому понимают».

      Но эта мысль не испугала его и даже не очень удивила. Он принял ее так же просто, как жизнь.

      – Я тебя люблю, – твердо сказал он и, наклонившись, снова поцеловал Наташу в обиженно сжатые губы. Губы сразу же приоткрылись под его поцелуем, стали мягкими и доверчивыми. – Я тебя, Наташ, очень сильно люблю. Пойдем рыбу смотреть!

      Она улыбнулась, засмеялась и чуть не вприпрыжку побежала рядом с ним к реке.

      Пашка был уже там. Он бродил по отмели и бил самодельной острогой прямо в воду. В ту минуту, когда Сашка с Наташей его увидели, он как раз попал в рыбу.

      – Видали?! – Пашка обеими руками поднял острогу, на которой билась огромная семга. – Во какая! Их тут таких до фига и больше!

      Все-таки Пашка отличался каким-то особенным тактом. Любой деревенский пацан на его месте отпустил бы какую-нибудь сальную шуточку, или похлопал Сашку по плечу, или хоть подмигнул бы и понимающе хмыкнул. Вообще-то Пашка относился к девчонкам без лишних антимоний, попросту. Но друга, идущего с девушкой к реке из кустов, он встретил так, словно тот ходил за ветками для костра, что ли.

      Уже через минуту Сашка тоже бродил по отмели с острогой, которую ему великодушно отдал Пашка. Рыбы было так много, что если она и боялась ловцов, то ей просто некуда было от них деваться. Она била по коленям твердыми головами, плескала хвостами прямо у ног, разрезала воду вокруг темно-серебряными спинами.

      Сашка бил в воду острогой, вытаскивал и выбрасывал на берег крупные рыбьи тела и чувствовал огромное, до горла заполняющее счастье. Оно было едино в нем, это счастье, и вместе с тем Сашка сознавал, из чего оно состоит. Из россыпи солнечной росы на траве, из взгляда Наташи, из ее объятий, которые до сих пор звенели в его теле, из ее мокрых прикосновений – она ходила по отмели