Крысолов. Михаил Ахманов

были у вас с Арнатовым?

      – Дружелюбно-соседские, но без детального проникновения в личную жизнь, – ответствовал я. – Стаканчик белого по праздникам и мелкие взаимные одолжения.

      – Но год назад кое-что переменилось?

      «Переменилось, само собой, – подумал я. – Дела у Бехтеревки шли не лучше, чем у Промата, и в тот же исторический момент, когда я стал охотиться на крыс, Сергей занялся магией и колдовством». Семья, понимаете! Любимая женщина, пятилетняя дочка плюс легкий флирт на стороне… Кормить-то надо всех… И в результате каждый день я слушал по «кухонному радио»:

      – Известный психолог, доктор эзотерических наук Серж Орнати, используя магию и профессиональное мастерство, устраняет ощущение жизненного дискомфорта, стабилизирует ауру, избавляет от сглаза, гармонизирует семейные отношения, помогает освободиться от алкогольной зависимости без ведома больного. Прием в офисе на Садовой, пятьдесят, ежедневно с десяти до шести. Запись по телефону… – Далее следовал телефон.

      При всей сходности наших с Сержем метаморфоз имелись и отличия. Мой крысоловный промысел оплачивался неплохо, в разумных, но дефинитных пределах, а Серж, похоже, забогател. Не знаю, какие клиенты гармонизировались у него с десяти до шести, а вот по вечерам – домой, не в офис – подкатывала очень солидная публика. Помню я один «Мерседес»… вишневый, с позолоченным бампером…

      Скуратов раздавил окурок в пепельнице.

      – Так что же, Дмитрий Григорьич? Переменилось или нет?

      – Переменилось, – согласился я. – Сосед мой, Арнатов Сергей Петрович, занялся частной эзотерической практикой. Духи были к нему благосклонны, не обходили вниманием, и в результате он приобрел другую квартиру, пороскошней и попросторней. А эту, за номером сто двадцать два, продал гражданке Малышевой Дарье Павловне и ее попугаю.

      – Что вам до этого попугая? – пожал плечами остроносый; вероятно, сон его не тревожили птичьи вопли. – Скажите-ка лучше, когда у вас был последний контакт с Арнатовым? Не звонил ли он вам? Не присылал ли записок? Может, в гости заглядывал по старой дружбе? На стаканчик белого?

      Стаканчик был упомянут с явным сарказмом, и мне пришлось разъяснить, что речь идет не о том белом, что превратилось в национальный спорт, а о сухом вине восьмиградусной крепости. Иван Иваныч презрительно хмыкнул – мол, не вешай лапшу, интеллигент! – и повторил вопрос насчет контакта. Я ответил, что с магом Орнати не контактирую месяцев шесть – с тех пор, как он перебрался из нашего кооперативного стойбища в более шикарную конюшню.

      Это так же соответствовало истине, как белые ночи в январе, но я не собирался обсуждать с майором УБОП интимные тайны соседей. Жанна – вернее, Джаннат – была чеченкой из Грозного, сбежавшей в наши палестины, в Педиатрический институт, и ее брак с Арнатовым, неверным гяуром и безбожником, противоречил законам шариата. Отец, Саид-ата, а также дяди и братья, коих у Жанны насчитывался целый батальон, такого позора не снесли бы: Сержу вспороли бы живот, Машутку