Флорентийская голова (сборник). Владислав Кетат

Пожалуйста, держите голову, а я буду лить.

      Я влезла на кровать и обхватила руками неожиданно маленькую по размеру костантинову голову.

      – За уши удобнее всего будет, – посоветовал мне японец-китаец.

      Уши оказались маленькие и холодные. Я прижала голову Костантино к подушке, японец-китаец левой рукой ловко открыл ему рот и вставил туда импровизированную воронку из обрезанной бутылки.

      – Скажи: «а-а-а-а», – протянул он, хрустнула свёрнутая крышка (резко пахнуло водярой), и тонкая струйка потекла в пластик.

      Поначалу всё шло гладко, но где-то к половине бутылки у Костантино из района гортани стали доноситься неприятные булькающие звуки. Неожиданно для самой себя я испытала приступ беспокойства – не захлебнётся ли, или ещё чего – и озабоченно посмотрела на японца-китайца, на что тот сделал пару успокаивающих кивков, мол, всё нормально.

      – Не волнуйтесь, – почти по слогам проговорил он, – ему ничего не угрожает. Видите, лежит спокойно и выглядит совершенно нормально.

      Я посмотрела на Костантино. Действительно, для человека, в которого без его на то согласия заливают пол-литра, смотрелся он довольно неплохо, разве что шумновато дышал носом. Я немного успокоилась.

      – А он, того, не скопытится с такой дозы? – поинтересовалась я после того, как пустая бутылка полетела в угол.

      – Нет! – уверенно ответил японец-китаец. – Судя по документам, он тоже русский. Так что всё будет в порядке.

      – Русский?! – переспросила я.

      – Да, и это многое объясняет. – Японец-китаец достал откуда-то из кармана паспорт знакомого красного цвета. – Вот, смотрите, Говенько Константин Натанович, тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года рождения. Место рождения – город Херсон, военнообязанный… так, что там дальше… зарегистрирован брак с гражданкой Горшковой Валентиной Степановной тысяча девятьсот пятьдесят первого года рождения, ого…

      Японец-китаец вскинул глаза на меня.

      – А ваш обидчик, оказывается, альфонс.

      – На прописке, наверное, женился, – предположила я, а сама подумала: «Константин Натанович Говенько – это ж надо…»

      – Это я и хотел сказать, – отозвался японец-китаец, – а теперь, собирайте вещи.

      Я немного опешила.

      – Зачем?

      – Мы съезжаем, точнее, вы съезжаете. Поверьте, для вас будет гораздо безопаснее пожить некоторое время у меня, – японец-китаец сложил ладони, как будто собирался молиться.

      – У вас, это где? – поинтересовалась я.

      – Я снял здесь квартиру в районе «Оньиссанти». Это недалеко. Прошу вас, сделайте так, как я вам сказал. Так пострадает только ваша репутация. – Он показал рукой на Костантино, который, судя по всему, находился уже в глубокой отключке. – А если останетесь, пострадаете вы сами.

      Не то, чтобы он меня сильно напугал, но собралась я мгновенно, благо чемодан у меня был почти не разобран. Спящую голову я, как и в прошлый раз, завернула в полотенце, а не влезшие в чемодан вещи покидала в располневшую до неприличия