Равновесие Парето. Денис Бурмистров

– приколотая фотография с уголком, на ней худой мужчина с нахмуренными бровями. Я с трудом узнал в нём своего нового знакомого. Это сколько же времени прошло?

      Дальше – стенд, увешанный предписаниями, пожелтевшими инструкциями, графиками и списками. В самом низу – карикатура на тучного мужчину с торчащей во все стороны бородой, похожего на пьяного и злого Деда Мороза. В одной руке у него было нечто похожее на маленький молоток, а в кулаке другой он сжимал за горло какое-то обмякшее большеголовое существо с крупными глазами, перепончатыми лапами и подобием антенн на голове. Неровные каракули под ними гласили: «Карыч разбушевался».

      – Вот тут и спать будете, Игорь, – сзади раздался довольный голос Николая Семёновича. Я повернулся к нему.

      Между шкафом и стеной, в нише, старик соорудил целое гнездо. Из-за свисающих двух или трёх матрасов не было видно раскладушки, во главе лежала покрытая на вид чистой тряпкой подушка. Поверх всего – старое армейское одеяло синего цвета с двумя белыми полосками поперёк. А что, выглядит даже уютно.

      – Спасибо, – поблагодарил я. – У вас во сколько пересменка?

      – Ну, должна быть в девять, но сейчас с этим сложно. – Николай Семёнович с облегчением водрузился на свой скрипящий стул, протянул ноги. – Но к девяти я вас разбужу, на чай.

      Он ещё что-то говорил, но я уже скидывал ботинки, ощущая как же устали ноги в туфлях. Мгновение размышлял, снимать ли брюки и насколько мне неловко. Подумал, что лучше немного смущения, чем мятые с утра вещи. Впрочем, смущать меня старик не стал – он уже отвернулся и чем-то шуршал на столе, бормоча под нос.

      Скрипнув пружинами, я забрался под одеяло, спиной ощущая приятную прохладу простыни, с огромным удовольствием вытянулся. И словно провалился в яму, чуть моя голова коснулась подушки. Крепкий сон без сновидений – что ещё нужно для усталого путника?

      4

      Разбудил меня громкий звук где-то рядом. Я заворочался, заскрипев пружинами раскладушки, потянул одеяло на голову, желая удержать стремительно улетучивающийся сон. Увы, это оказалось мне не под силу, потому как навязчивый звук превратился из громового ворчания в мужской бас. И стоило мне понять это, как тут же к голосу присоединилась какофония звуков из позвякивания ложкой по стенкам чашки, скрипа стула и какого-то шуршания.

      – Семёныч, это иррационально! – возмущённо прорычал незнакомый бас. – Ты бы себя со стороны послушал.

      – Я знаю, что говорю, – возразил ему голос Степанова.

      Заскрипели доски пола, раскладушка качнулась, будто мимо прошёл кто-то большой и тяжёлый. В нос ударил запах крепкого табака.

      Не желая больше притворяться спящим, я перевернулся на спину и откинул с лица одеяло.

      Первым ощущением было, словно я и не спал вовсе. Всё та же темнота ночи в маленьких окнах под потолком, всё так же тускло светит лампа, старик в безрукавке сидит на стуле, держа в руках дымящийся стакан в подстаканнике, на столе дымится пепельница.

      А вот напротив