Книга теней. Жаклин Уэст

не перепутал бы с другим. Обветшалый, потемневший и странный, он был полон всяких закоулков, куда никогда не попадал свет. Когда менялся ветер, дом скрипел и стонал, словно выла собака или хныкал ребенок. Олив никогда еще – даже в приемной доктора, даже в школьном спортзале – не чувствовала себя такой чужой и одинокой.

      К тому же картина у лестницы явно скрывала какую-то тайну. В первый вечер Олив стояла перед ней добрых полчаса, пока глаза не съехались к переносице, отчего ветви словно вылезли за рамку. Ничего. Ничего, кроме ощущения, что с картиной что-то не так.

      И не только с этой.

      Все картины в доме оставляли у нее в душе такие же странные ощущения. Прямо напротив двери в ее спальню висел пейзаж с убегающими вдаль холмами и крохотным рядом домиков на заднем плане. Небо было вечернее, и окна не светились. Но выглядели дома совсем не так, как если бы они спокойно спали в ожидании рассвета и нового дня, а так, будто затаили дыхание от ужаса. Словно скорчились под ветвями и задули свечи, стараясь остаться незамеченными. «Вот только чего они так боялись?» – размышляла Олив.

      В тот вечер, когда семья впервые осталась в доме ночевать, миссис Данвуди поднялась уложить Олив в кровать. Девочка услышала мамины шаги на скрипучей лестнице и неохотно оторвалась от разглядывания картины. Она быстро кинулась в свою комнату и с такой скоростью зарылась в одеяла, что сбросила на пол несколько подушек.

      – Приготовилась ко сну, солнышко? – спросила миссис Данвуди, заглядывая в дверь.

      – Да.

      – Умница. – Ее мать зашла в комнату и присела на краешек высокой, скрипучей кровати. – Тебе удобно?

      – Угу, – промычала Олив.

      – Я знаю, что нужно время, чтобы привыкнуть, солнышко – и к новой комнате, и ко всему остальному. Но я уверена, уже через пару дней ты почувствуешь себя здесь как дома. Разве это не замечательно иметь такой большой дом и сад, где можно играть?

      – Ага… наверно. Не знаю.

      – Просто подожди немножко. Сама увидишь.

      Миссис Данвуди встала. Матрас легонько подпрыгнул.

      – До утра, – прошептала она с порога.

      – Э-э-э… мам? – позвала Олив, когда та уже закрывала дверь. – Тут что-то… мне кое-что… не нравится.

      – Что?

      – Видишь картину у меня перед дверью? Она мне не нравится. Она какая-то… жуткая.

      Олив вылезла из кровати и прошлепала в коридор, где стояла ее мама, хмуро разглядывая картину.

      – Вот эта, с домиками? – с сомнением спросила миссис Данвуди. – А что тебе кажется жутким?

      – Они как будто… – прошептала Олив, чувствуя себя ужасно глупо. – Они как будто боятся. Такое чувство, что они пытаются делать вид, что спят, притихли… как будто идет что-то страшное.

      – Хм-м-м, – протянула миссис Данвуди, пытаясь согнать с лица скептическое выражение. – Ну, давай тогда просто ее снимем?

      Она взялась обеими руками за тяжелую деревянную раму и потянула. Но картина не двинулась