Наследство Марко Поло. Наталья Александрова

с которого начался ее чудесный полет.

      Трос, намотанный на барабан лебедки, укоротился до нескольких метров. Соня висела почти над самым катером, наполненный ветром парашют со страшной силой тянул ее назад, в небо, но трос держал на привязи.

      Теперь она отчетливо видела незнакомцев: собранные в хвост волосы одного, наглые масленые глазки второго. Оба смотрели на нее с каким-то странным выражением.

      Длинноволосый отпустил кнопку лебедки, и Соня зависла над самой палубой, трепыхаясь на ветру, как последний осенний листок.

      Длинноволосый поднялся на ноги, протянул к ней руку и проговорил:

      – Отдай нам то, что тебе не принадлежит! Отдай, и ты останешься жива.

      – Что? – изумленно переспросила Соня.

      Она еще была переполнена удивительным чувством свободы, ни с чем не сравнимым ощущением полета, и слова незнакомца медленно доходили до нее, как будто между ними было толстое стекло.

      – Кто вы такие? – проговорила она растерянно. – И где тот бородатый, где мальчик…

      Длинноволосый незнакомец инстинктивно покосился на кипящую за бортом бирюзовую воду, и Соня вдруг с ужасом поняла, что греков выбросили за борт. Происходящее казалось ей дурным сном, страшным сном, от которого невозможно проснуться.

      – Кто вы? – повторила она свой вопрос. – И что вам от меня нужно?

      – Я сказал, что нам нужно! – процедил незнакомец. – Нам нужно то, что ты купила у мальчишки! Отдай эту вещь, и мы отпустим тебя. А если не отдашь…

      В руке длинноволосого сверкнул нож, он помахал им в воздухе возле натянутого троса. Соня представила, как лезвие ножа полоснет по тросу и в ту же секунду наполненный ветром парашют унесет ее обратно в небо. В первое мгновение это показалось ей заманчивым – снова вернуться в пылающую синеву, в ослепительную свободу полета. Но потом она представила, как ветер понесет ее в неизвестность, и от страха по коже пробежали мурашки.

      Длинноволосый стоял на палубе катера, слегка покачивающегося на невысоких волнах. Он развел руки, чтобы сохранить равновесие. В правой сверкал нож.

      – Отдай мне это! – повторил он нетерпеливо.

      Только сейчас Соня поняла, о чем он говорит.

      О той странной металлической дощечке, которую она купила у мальчишки на деревенском базаре. О той пластинке, которая теперь висела у нее на шее, вычищенная и красивая.

      Она машинально потянулась к этой дощечке, дотронулась до нее и почувствовала исходящее от нее странное, живое тепло.

      Отдать ее – и дело с концом!..

      Она не знает, для чего этим двоим дощечка, но ей-то она совершенно не нужна…

      Но что-то в ее душе противилось такому решению. Она успела сродниться с этой безделушкой, привязаться к ней, и жалко было отдавать ее этому странному типу. Соня в который раз почувствовала, что это ее вещь, только ее, и она не хочет и не может с ней расстаться.

      Но иначе… иначе ей грозит страшная смерть!

      Она вспомнила бородатого грека и его смуглого помощника