Компрессия. Сергей Малицкий

Борником, он понять не мог. Тот никогда не грабил частных лиц, изредка покушался на имущество крупных компаний или государства, убивал, только защищаясь, но убивал много и успешно. До тех пор, пока декомпрессионная перегородка на околомарсовом каботажнике не отрезала ему ноги. Он был одиночкой и никак не тянул на нового Робин Гуда.

      – Скольких людей ты убил, Борник?

      – Я не считал, – ответил ему тогда Борник, оторвавшись от монитора. – А вы, майор, в приступе любопытства могли бы и заглянуть в мое дело, хотя там мои подвиги весьма преувеличены. Да и вообще, с чего бы это вы воспылали любопытством на конце восьмого года службы?

      Борник был освобожден от внешних работ, но неплохо справлялся с компьютерными системами и, что было удивительно с его сроком, давно уже осел на облегченном режиме.

      – Второй вопрос. – Кидди отключил силовую защиту и присел на узкий топчан, который Борник не использовал и на половину его длины. – Почему ты отказался от компрессии? Не хочешь на свободу? Или боишься? Тебе шесть лет осталось? Не так мало.

      – Вы уже спрашивали меня об этом, – недовольно пробурчал Борник.

      – Когда? – удивился Кидди.

      – Вы уже спрашивали меня, отчего я не воспользуюсь тюремной страховкой и не трансплантирую себе новые ноги.

      – Но ты же ответил, – усмехнулся Кидди. – Чтобы не работать снаружи купола. Чтобы не искушать судьбу. Меня твой ответ устроил. Хотя об искушении судьбы тебе ли говорить, Борник? Ладно. Но теперь я спрашиваю вовсе о другом!

      – О том же, – махнул рукой Борник. – Какое вам дело до моих ног? Никакого! Какое вам дело до моего участия в этой вашей компрессии – никакого. Вы думаете, что я верю в благородство, человеколюбие, сострадание? Не насилуйте себя. Не делайте вид, что вам приятно присесть на вонючий топчан. Вы просто стараетесь быть тюремщиком, у которого все схвачено. А для этого надо… интересоваться разными вещами.

      – И все-таки, – чуть поморщился Кидди. – Тебе осталось еще шесть лет. Не так много шансов, что их удастся скостить, но, даже отказываясь от трансплантации, в компрессии ты бы провел эти шесть лет на двух ногах. Так, словно никогда их не терял. Шесть лет, да. Но на ногах.

      – Я знаю, – кивнул Борник. – Все, у кого сроки до десяти лет, прошли тестировку. Я тоже из любопытства провел целый день в этой самой компрессии. День, который промелькнул здесь за пять минут или около того. Мне там понравилось. Яркая картинка, густая! Там лучше, чем здесь. Небо над головой. Горы. Ноги, черт меня побери! Я побегал там, да. Вспомнил, как это – жить с ногами. Домишко. Серый, но без надзирателей. Вода. Жратва, правда, могла бы быть и получше, но что ж делать? Я так понимаю, что еда там не настоящая? На вкус ничего так. Я посчитал, кстати. Консервов в камере было месяца на два, не больше. Но все равно. Хорошо там. Я знаю. Многим понравилось. И мне.

      – Ну и что? – нахмурился Кидди. – Почему же «нет»?

      – Потому, – пробурчал Борник. – Не для этого мне Бог ноги отрезал, чтобы я на виртуальных подпорках даже хотя бы шесть лет прыгал.

      – Хочешь