Девушка по имени Августа. Вадим Норд

разберемся. Сами с усами, да…

      Подставлять ближнего вообще гадко, мерзко и подло, но если этот ближний – твой коллега-врач, то поступок приобретает особо неблагоприятную окраску. Сколько говорено и писано о корпоративной этике, корпоративной солидарности, некоторые даже о корпоративных заговорах упоминают, а на самом деле как не было в отечественной медицине ничего корпоративного, так и нет. Есть система «рука руку моет», не более того.

      Эмоции бурлили и рвались наружу, но что толку в эмоциях? Конечно, Александр этого так не оставит. Он сейчас же… нет, сейчас уже поздно, двенадцатый час как-никак, поэтому он позвонит Анатолию Викторовичу завтра утром, выскажет в корректной форме все, что он о нем думает! А сейчас надо немного успокоиться…

      Для того чтобы успокоиться, нет способа лучше каллиграфии. Вдумчиво разотрешь в чашке палочку туши, так же вдумчиво разведешь ее водой, вдумчиво макнешь кисть, вдумчиво выведешь первую линию, затем вторую…

      Иероглиф «шоу», символизирующий долголетие, требует твердой руки и душевного спокойствия. Особенно в классическом своем написании. Особенно если не рисовать на листе бумаги один большой иероглиф, а покрывать его множеством мелких. Задача усложняется – здесь каждый иероглиф должен быть безупречен не только по форме, но и по размеру. Десять столбиков по десять иероглифов, и можно будет с почтением дарить этот лист на день рождения хорошему человеку. Сто иероглифов «шоу» – это не просто пожелание долголетия, а пожелание долголетия, граничащего с бессмертием… На девятом по счету листе бумаги дело пошло как надо. Казалось, что одинаковые и совершенные иероглифы расползаются по бумаге сами собой, без участия Александра. Нарисовав в нижнем правом углу последний иероглиф, Александр отложил кисть, удовлетворенно кивнул и вернулся к размышлениям.

      На спокойную голову думалось лучше и продуктивнее. Александр вспомнил все то, что говорил Дегтярский за ужином в ресторане, вспомнил упоминание Алика во время поездки в такси (Аликом ведь можно не только Александра, но и Альберта назвать), добавил к этому оплату наличными из-за каких-то проблем с банком… Ох, явно придуманными были эти банковские проблемы. Дегтярский попросту не хотел оставлять следов. Банковский перевод – это след, а конверта, переданного из рук в руки, никто, кроме них двоих, не видел. И склонность общаться по телефону, а не по переписке тоже можно объяснить нежеланием оставлять следы. Письмо от Дегтярского пришло всего одно – с «рыбой», то есть с образцом договора. Да, Александр подписывал расходник, но расходник можно порвать и выбросить. И свой экземпляр договора Дегтярский мог порвать. И историю болезни тоже. У анестезиологов должен храниться второй экземпляр их карты, кроме той, что вложена в историю болезни? От него тоже никто не мешает избавиться. Так же, как и от журнала записи оперативных вмешательств, в котором Александр кратко описал ход операции. «Шапка» с указанием фамилий пациента и всех врачей, принимавших