Книга Тьмы (сборник). Андрей Дашков

и внуков матушка Епифания с помощью старинных наговоров и молитв снимет порчу и сглаз, проклятия и приворот, восстановит половую активность и удачу в бизнесе».

      – Тоже мама подсунула?

      – Лерик, ты не упрямься. Вот люди пишут: «После индивидуального приема у матушки Епифании из моих почек и мочевого пузыря…» Нет, это не то. Сейчас… «Ушел к молодой девке муж… прошли пяточные шпоры… по маятникам, по кристаллам, по плавающей свече…» Вот! Слушай: «В последнее время начали преследовать неудачи в делах и личной жизни. На своей шкуре узнал, что такое порча. Но через матушку Епифанию воспрял духом…»

      – Наташа, я похож на психа?

      – Похож. Очень похож, Лерочка…

      – Ладно. Давай свою газету. Адрес там есть?

      Хватаюсь за соломинку. Клин клином, так сказать. Иначе остается одно.

      За ограду.

      14

      Ведьмам нонеча лафа. Всенародная любовь, выражаемая в обильном кредитовании благих дел. Вместо хибары на окраине – офис в центре, на втором этаже. Между прочим, рядом с налоговой инспекцией – так, видимо, проще от сглазу спасать. Вместо черного кота – секьюрити. Плечистый жлоб с улыбкой Будды-олигофрена. В приемной столик с журналами. «Playboy», «Лиза», «Секреты кулинарии» и брошюра «Иисус любит тебя». Сочетание сразу убедило меня в родстве душ. Нормальный человек такое рядом не положит.

      – Вы записаны на исцеление?

      Фарфоровая улыбка секретарши. Гурия отвлекается от компьютера, где ее ждет «Супертетрис». Хлопает ресницами. Рядом с каштановыми локонами, отсвечивая стеклом, на стене в рамочке красуется лицензия. Та самая, минздравовская. Вселяет непреоборимую уверенность.

      – Да. Я звонил в понедельник. Мне назначили на 17.30.

      – Обождите, пожалуйста. Я сообщу матушке.

      Пальчики с ярким маникюром бегают по клавиатуре. Затем снимают трубку телефона. Спустя минуту:

      – Матушка Епифания ждет вас. Когда зайдете, поцелуйте ей руку.

      Зачем-то уточняю:

      – Правую?

      С удовольствием вижу, как гладенькое личико куклы искажается мучительным раздумьем. Все шло по плану, и вот на тебе: клиент вышел за рамки. А с виду приличный, в костюме…

      – Если хотите, правую.

      – Спасибо.

      – Не за что. Вот в эту дверь.

      За дверью – просторный кабинет. Аквариум с рыбками. Стены увешаны благодарственными грамотами, дипломами Международных обществ содействия бессмертию и горбатыми диаграммами, похожими на звонаря собора Нотр-Дам. Сперва теряюсь и не сразу обнаруживаю целительницу. Матушка Епифания утонула в глубоком кресле, у самого окна. На первый взгляд ей лет сорок. На второй – пятьдесят с хвостиком. Полная женщина, рыжая грива волос явно чужая – парик. Кто б посоветовал ей не замыкать «стрелочки» у глаз? Да еще карандашом?! В сочетании с густо-коричневыми тенями «очки» смотрятся развратно.

      Иду к креслу. Целую жирную руку. Правую.

      На губах остается привкус крема.

      – На могилку к бабушке ходил?

      Голос низкий, грудной. Прокуренный насквозь.

      – Э-э-э…

      – Не ходил, вижу. А зря, хороший. И креста на могилке нету