Проклятый горн. Алексей Пехов

жалящих болтов за перевернутыми телегами, бочками или в домах.

      Проповедник, по счастью, в кои-то веки взял инициативу в свои руки, не дожидаясь моих просьб, и едва ли не галопом направился к форпосту. Я же пока присоединился к мастеровым, которые горячо обсуждали, что им делать дальше и кто пойдет на переговоры.

      – Надо их выманить и прикончить, – предложил усатый мужик с серым лицом.

      – На кой черт они сдались? – возразил печник с лохматыми бровями. Его звали Клаус, и он был здесь самым главным. – Что ты будешь делать со стражами, Лорген? Повесишь их шкуры на стену своей конюшни? Там! За укреплением! Прямая дорога к Мельничьему колесу и нашему богатству! Пока мы тут протираем задницы, другие грабят дома богатеев. Так что пусть стражи сваливают куда подальше. Лишь бы нас пропустили.

      – Так давай обойдем…

      – У Виноградных ворот закрепилась вторая рота кондотьеров. Они в пух и прах разбили пивоваров и всех, кто пытался прорваться по той дороге.

      Пока главари спорили, как быть, двое особо нетерпеливых мастеровых не нашли ничего лучше, чем оторвать кусок забора и под прикрытием этого импровизированного щита, постараться миновать простреливаемое пространство. Их надеждам не суждено было сбыться.

      Прилетевший из бойницы болт угодил под колено одному из них, и он упал, выронив защиту. Второй мастеровой побежал назад, оставив раненого товарища орать от боли на мостовой.

      В него не стреляли.

      Тем временем вернулся Проповедник.

      – Там действительно стражи, Людвиг. Я их раньше никогда не видел. Но назвал твое имя. Они тебя знают. И ждут.

      Уже легче. Во всяком случае, меня не подстрелят сразу.

      – Я поговорю с ними, – предложил я.

      Все разговоры смолкли, и бунтовщики уставились на меня.

      – Тебе-то какое дело до всего этого, альбаландец? – с подозрением спросил Клаус.

      – Считаешь себя единственным, кто хочет набить карманы? – усмехнулся я. – Дайте мне белую тряпку, и я смогу убедить их пропустить нас через ворота.

      Люди переглянулись. Лорген с сомнением нахмурился. На их лицах читалось все, о чем они сейчас думали. Если чужака все-таки подстрелят, так и черт с ним. А если у него получится, то никто из своих не станет рисковать головой.

      Один из ремесленников притащил из разоренного дома простыню и примотал ее к древку сломанной гизармы.

      – Ну удачи тебе, альбаландец. – Клаус передал мне в руки импровизированный флаг.

      По его глазам было понятно, что я не преодолею и половины пути. Но я, сопровождаемый Проповедником, дошел благополучно, остановился перед башней, и кованая дверь открылась.

      Я шагнул в густой полумрак, услышал, как с лязгом опустился засов.

      – Какими судьбами ты в этом пекле, ван Нормайенн? – спросил грубый мужской голос.

      – Если это пекло, то огня и света довольно мало. Не узнаю в потемках.

      – Ворон. Давай наверх, мне надо помочь жене. А ты, душа, не крутись под ногами.

      Мужчина