Наша личная война. Лев Пучков

постараюсь, – засмущался я. – Однако хочу заметить, что это неординарный случай…

      – Да ладно скромничать, доктор, – Иванов ободряюще похлопал меня по плечу. – Мы тут пока посидим, а ты сходи, пообщайся. Родина на тебя надеется. Смотри, не подведи…

      Пленника, как полагается, содержали в зиндане – обычной яме, вырытой прямо во дворе и накрытой сверху решеткой. Я не гордый, но в яму не полез. У меня с некоторых пор аллергия на зинданы. Приходилось, знаете ли, сиживать, и не по своей воле. В штаб или спальное помещение тащить парня было неудобно: людно там, матерно и враждебно – обстановка не располагает к доверительной беседе.

      Побродив по расположению базы (а это вполне цивилизованные развалины кирпичного завода), я облюбовал бывшую диспетчерскую, в которой сейчас был оборудован медпункт. Медпункт пустовал, омоновцы – здоровые парни, лечатся спиртом или стационарно в госпитале, после ранений.

      Фельдшер без лишних разговоров забрал автомат, запер металлический шкаф с медикаментами на огромный амбарный замок, вытянул из-под кушетки канистру со спиртом и удалился.

      – Сюда вести? – уточнил один из пары бойцов, выделенных мне в помощь.

      – Угу. Желательно, чтобы рядом никто не шумел.

      – Да ни одна падла на километр не подойдет, – уверил боец. – Располагайся, щас приведем…

      Оставшись в одиночестве, я достал из полевой сумки пакет с ориентировками[12] и разложил их на огромном столе, сплошь покрытом выщербинами от осколков. К беседе я был готов (напомню, ехали сюда как раз по данному вопросу), особыми изысками баловать юного смертника не собирался, а планировал развлечь его простеньким агитпропом, рассчитанным на средней дремучести горского обывателя.

      Через некоторое время бойцы ввели пленника, усадили его на табурет и стащили с головы мешок.

      – Наручники, – распорядился я.

      – Думаешь? – усомнился старший боец. – Он крепкий, не смотри, что худой…

      – Разберемся, – я снял «разгрузку», отдал ее вместе с автоматом второму бойцу и похлопал себя по карманам. – Взять с меня нечего. А душить наладится – как-нибудь управлюсь. Да и вы рядом.

      – Мы рядом, – подтвердил старший боец, снимая с пленника наручники. – Если что – шумнешь.

      Бойцы вышли. Пленник с минуту таращился на радужный газовый шарик[13] в углу и растирал запястья. Привыкнув к освещению, он рассмотрел меня и вздрогнул. Узнал, красавец.

      – Это ты?

      – Это я, – я не стал отпираться. – Вот пришел с тобой поговорить.

      – Шайтан, – пробормотал парень – без особого, впрочем, фанатизма в голосе. – Шакал…

      – Не угадал, – не согласился я. – Костя. Просто Костя. Тебя зовут Заур – я в курсе. Так что, будем общаться.

      – Не буду… – парень говорил очень тихо. Был он бледен и вообще выглядел неважно – как будто только из реанимации притащили. Взгляд потухший, к жизненным ценностям – абсолютно никакого интереса. Знакомая картина.

      – Угу, понял. – Я распахнул дверь диспетчерской

12

Фото и краткие данные на разыскиваемого преступника. Как правило, отксеренные и дрянного качества.

13

Импровизированный светильник местного значения. Газа в этих местах – хоть… нет, просто очень много. А с электричеством – проблемы. Поэтому все освещаются вот таким образом. На выход газовой трубы надевают сплетенный из асбестовой сетки кокон, легонько открывают вентиль и поджигают. Светит не хуже неоновой лампы, с непривычки режет глаза.