Тень Энвижен. Галина Тер-Микаэлян

обращаться со мной, как с хрустальной вазой, а потом… потом словно испарялись. Нет, многие из них мне регулярно звонят – как живешь, как здоровье и все такое. Но это ведь не то, что посидеть вдвоем, поболтать, излить душу. Одна моя приятельница в колледже прежде постоянно рассказывала мне о своем парне, а когда узнала… Возможно, она подумала, что мне больно слушать о том, что мне недоступно. Или, что я неспособна понять. Наверное, будь я просто инвалидом в коляске, люди относились бы ко мне иначе, но все эти мешочки для мочи и кала… Иногда мне кажется, что людям со мной просто противно. Вот и ты теперь знаешь. Из вежливости пожалеешь меня немного и тоже исчезнешь.

      Ошеломленная Сандра какое-то время смотрела на нее широко открытыми глазами, а потом разрыдалась.

      – Как ты могла подумать! – всхлипывая, повторяла она. – Как только ты могла так обо мне подумать!

      Нора гладила ее по голове и говорила:

      – Перестань, дорогая, ну что ты? Не плачь, не надо.

* * *

      Шли годы, постепенно Сандра свыкалась с жизнью в Сиднее, в прошлое уходило проведенное в Москве детство, но иногда в памяти ее внезапно и ярко вспыхивали воспоминания – широкий двор, куда выходили окна их квартиры на проспекте Вернадского, дедушка, отец, брат Денис. Лариса на все расспросы дочери отвечала лишь: «не знаю я ничего», и на глазах у нее выступали слезы. В четырнадцать лет Сандра втайне от всех послала письмо на свой старый московский адрес, но оно вернулось обратно. В семнадцать она решила серьезно поговорить с матерью и однажды вечером, когда Лариса, уложив спать Тэдди и Лили, села вязать шарф в гостиной, приступила с вопросами.

      – Мама, мы когда-нибудь вернемся в Москву или нет?

      При упоминании о Москве Лариса, как обычно, расстроилась.

      – Сашенька, ну что нам там делать?

      – Как это «что делать»? Там наш Денис, ты забыла, что он – твой сын и мой брат?

      – Я не…

      Внезапно горло Ларисы сжал спазм, и она разрыдалась.

      – Мама, что с тобой? – испуганная Сандра бросилась к матери, но та, сумев взять себя в руки, отстранила дочь.

      – Ничего, Сашенька, просто нервы, не обращай внимания. Ты говоришь, уехать в Москву, а как нам там жить? Порядки в России теперь другие, за работу платят мало, а у нас ничего нет.

      – А здесь что у нас есть? – резонно возразила Сандра. – Любой, кто работает столько, сколько ты, имеет в Австралии свой дом и постоянный доход. Ты с утра до ночи готовишь, убираешь, возишься с детьми, а мы все, как нищие. Тетя Оля нас кормит и поит, Дерек платит за мою школу и дает мне карманные деньги, потому что у тебя самой нет ни цента.

      – Не говори так, Сашенька, тетя Оля мне родная, и Тэдди с Лили мне как собственные дети.

      – Тете Оле они еще больше собственные, – проворчала Сандра, – но почему-то о них заботишься ты, пока она разъезжает по магазинам. Ладно, будем считать, она тебя для этого наняла и вызвала из России, но тогда ты знаешь, сколько она должна была за все это время тебе заплатить? Знаешь, сколько в Австралии сейчас получают няни и уборщицы? А ты выполняешь всю работу по дому