Золотая женщина. Татьяна Тронина

бы ветка сакуры. Да, именно сакуры – уж очень стильно, по-японски, изгибаются трещины в потолке!

      – Да, о вашем отце. Скажите, Вика, каким он был? Как бы вы его охарактеризовали?

      – Он был потрясающий человек. Все так говорили. Все…

      – Нет, меня интересует только ваше мнение, Вика.

      – Это и мое мнение тоже! – с глубокой убежденностью ответила Вика. – Конечно, он по шестнадцать часов пропадал на работе – заместитель министра как-никак, выходных у него практически не было, собственно, он и умер на своем рабочем месте… но папа всегда… всегда был готов дать мне совет… интересовался моей жизнью, и все такое…

      – И вы всегда следовали его советам?

      – Да, а что?.. – растерянно ответила Вика.

      – Даже если ваши желания не совпадали?

      – Н-не понимаю… Чьи желания? Мои и папины? Папа всегда желал мне только добра…

      – Например?

      – Н-ну… я не знаю… вот так вот сразу трудно вспомнить… Может быть, история с институтом? – наморщила лоб Вика.

      – Расскажите, – мягко предложил Герман Маркович.

      – Я училась в институте… в медицинском… хотела стать реаниматологом… Мечта идиотки! – вырвалось у Вики.

      Герман Маркович воскликнул укоризненно:

      – Ну почему же сразу – идиотки…

      – Господи, да какой из меня врач?! – нервно захохотала Вика. – Я же ничего не соображаю… А там решения надо принимать очень быстро… такая ответственность! Папа сказал, что это не для меня.

      – Сразу сказал?

      – Н-нет, когда я заканчивала последний курс, уже прошла специализацию. Затем должна была идти интернатура. Сдавала летнюю сессию – жара, огромный материал, который надо досконально знать, не спала три ночи… Короче, во время экзамена я грохнулась в обморок. Вот тогда папа и сказал окончательно и твердо, что медицина – не для меня. Я слишком слаба для этой профессии.

      – И вы бросили институт?

      – Да. Да…

      Вика машинально посмотрела на свою руку, которую расчесывала утром. И с изумлением обнаружила: на ней не было никаких пятен, кожа – идеально гладкая. «Значит, я ошиблась… Что ж, следовало ожидать! Проказой заразиться трудно, особенно если находишься здесь, в Москве, а не где-нибудь в Индии или на Гаити…»

      Вика беззвучно засмеялась от радости. Герман Маркович продолжал ее спрашивать, она машинально отвечала. Сама же думала: «Я здорова. Я абсолютно здорова. Никто не станет отправлять меня в лепрозорий. Я еще молодая. Все хорошо!»

      – …Вика, вы меня не слушаете! – с мягкой укоризной заметил Герман Маркович.

      – Нет-нет, я вас слушаю! – энергично возразила Вика.

      – Вы как будто вспомнили о чем-то хорошем, да?

      – Да, – соврала Вика.

      Но потом она вспомнила лицо отца. Его лицо, когда он говорил ей эти слова – «Медицина не для тебя, детка».

      Сказал, как отрезал.

      И был прав. С какого такого перепугу она сегодня решила, что у нее проказа?! Дура. А на прошлой неделе обнаружила у себя признаки меланомы, хотя это было всего