Френдзона. Эбби Хименес

дождавшись ответа, она продолжила с горящим взглядом:

      – И знаешь что? Брэндон ничего об этом не говорит. А что это значит? А это значит, что Джош рассказывает ему то, о чем он мне рассказывать не хочет. – Слоан просто сияла от счастья.

      Я не смела поднять глаза, поэтому рассматривала разноцветные татуировки у нее на руке.

      – Он мне нравится, Слоан. Очень нравится. Я уже давно ничего подобного не испытывала. – Я все-таки посмотрела на нее: может, даже никогда.

      Слоан расплылась в ослепительной королевской улыбке.

      – Ты хочешь порвать с Тайлером?

      Ну вот, начинается.

      Я помотала головой.

      – Нет. Мы с Джошем не сможем быть вместе.

      Она нахмурилась.

      – Почему нет? Было бы здорово. Я с Брэндоном, ты с Джошем. Рамиресы и Коуплэнды купили бы дома по соседству, вместе бы растили детей…

      Я презрительно хмыкнула.

      – Какая ты шустрая.

      Будто я сама никогда не думала о том, как все было бы просто. Как замечательно. Но это лишь несбыточные мечты, потому как я ничем не лучше его прошлой подружки.

      Надо во всем признаться Слоан. Нет больше сил держать в себе эту тайну. Тем более сейчас, когда появился Джош.

      Надо было давно уже открыться, но Слоан не умеет принимать мир таким, какой он есть. Она обязательно расстроится. Да и кто бы не расстроился? В отличие от нее я понимаю, что жизнь полна дерьма, которое невозможно изменить, но я смиряюсь с ним и живу дальше. Я должна признаться, иначе как объяснить ей, что я не могу быть с Джошем. Мы должны поговорить, прямо сейчас.

      – Слоан, послушай меня.

      Слоан тут же изменилась в лице. Она слишком долго меня знает. И мой голос сразу же меня выдал.

      Я заправила волосы за уши.

      – Ты знаешь, мне от многого пришлось отказаться из-за проблем с месячными.

      Она знала. Мы дружили с шестого класса. И, конечно, я рассказывала ей о кошмарных менструациях, которые мучили меня по три недели подряд. Я пила столько обезболивающих, что к одиннадцатому классу уже заработала язву. В выпускной день у меня были такие дикие боли, что я не могла даже стоять, и пришлось остаться дома. А сколько раз она отвозила меня в больницу, уже и не сосчитать.

      – Я не хотела расстраивать тебя до свадьбы, прости, что испорчу настроение.

      Нельзя тянуть, надо просто взять и сказать, рассказать ей все, с чем мне вот уже полтора месяца приходится справляться в одиночку.

      – Мне будут удалять матку.

      Слоан оторопела. Прижала руку к губам: «Как?»

      Крайняя мера, но терпеть больше не было сил. Я неделями истекала кровью, напрасно терпела невыносимые боли, не могла жить полноценной жизнью. Хватит, я устала.

      – Обычно женщинам моего возраста такие операции не показаны. Но мой случай исключение. Фибромы опасны и влияют на качество жизни. У меня практически нет шансов когда-нибудь выносить ребенка.

      – Когда все стало настолько плохо? – почти шепотом спросила подруга.

      – Слоан, плохо было всегда.

      Она