Мадам Гали -2. Операция «Посейдон». Юрий Барышев

ты, Кнут! Это уже лишнее. Спасибо тебе! – Самуил смущенно принял подарок. – А что там?

      – Карта Северного моря второй половины XVIII века.

      – Не может быть. Это же очень дорогая вещь!

      – Пусть это тебя не беспокоит. Все документы на карту внутри тубуса.

      Самуил Моисеевич, обуреваемый нахлынувшими чувствами, принялся тискать Скоглунда. Наконец, избавившись от объятий русского, Кнут представил своего спутника:

      – Рун Киркебен, наш коллега, мой старый друг, давний ученик и надежный помощник.

      – Самуил Бронштейн, – встречавший протянул ему руку. Рун, перехватив черный атташе-кейс из правой руки в левую, ответил вялым рукопожатием и делано улыбнулся одними губами. Его прозрачные травянисто-зеленые глаза рассеянно блуждали по суетливой толпе…

      Бронштейн был озадачен: он ожидал встретить одного человека и был не готов к появлению этого экстравагантного персонажа.

      – Что ж, еще раз с приездом. В какой гостинице Вы заказали номер?

      – Будем жить в «России», рядом с Красной площадью и Кремлем.

      – Давайте я провожу вас до стоянки такси?

      – Спасибо, не нужно. Нас встречает знакомый из посольства.

      – Ну, что ж, тогда будем прощаться. До завтра… Вот мои координаты, – Бронштейн протянул Кнуту сложенный вдвое лист с адресом и телефоном и направился к выходу.

      Попрощавшись с Бронштейном, Кнут и Рун не пошли к выходу. Через минуту Рун кому-то заулыбался и помахал рукой. Пружинистой походкой к ним приближался высокий светловолосый человек в сером строгом костюме. Иностранцы обменялись рукопожатиями.

      Рун представил Скоглунда встречавшему дипломату.

      – А это – мой добрый друг, Кнут Скоглунд.

      – Торвальд Йоргенсен, – улыбнувшись, представился дипломат и тут же добавил: Атташе по науке и культуре.

      – Рад знакомству, господин атташе.

      – Можно просто Торвальд, – предложил дипломат.

      Втроем они вышли из здания аэропорта к ожидающей их черной «Volvo» с дипломатическими номерами. На улице Рун поморщился от яркого солнца и водрузил на нос большие солнцезащитные очки. Они проследовали до автомобиля, оживленно беседуя.

      Самолет из Осло ждали в Шереметьево не только Бронштейн и Йоргенсен: Скоглунду было оказано гораздо большее внимание, чем это могло показаться на первый взгляд. В небольшом служебном помещении, где размещались пограничники, двое человек в штатском потягивали чай, заботливо предложенный дежурным. Несмотря на «партикулярное платье», профессиональная принадлежность этих лиц не оставляла ни малейших сомнений: это были люди с Лубянки. Оба они были сдержанны, молчаливы. Один из них был уже далеко не молод, но его годы выдавали лишь резкие глубокие морщины около глаз и на высоком выпуклом лбу. Осанка и движения этого поджарого, жилистого человека выдавали силу и энергию, которые, благодаря аскетизму и самодисциплине, остались с ним даже в его возрасте.