Тишина моих слов. Ава Рид

Спичка загорается, огонь медленно ползет по маленькому черенку, который я нерешительно подношу к бумаге, что опять у меня в руке. Пламя беззвучно идет своей дорогой. Беззвучно и все же угрожающе, так точно и целенаправленно. Оно уничтожает все на своем пути, не оставляя ничего, только прах и пепел, только то, что распадается.

      Каждый день я надеюсь на то, что это лишь кошмарный сон. И безрадостно смеюсь, понимая, что в чем-то это правда. Мама с папой теперь почти не разговаривают со мной. Думаю, это потому, что я отняла у них последнее, что еще оставалось от тебя. И даже если я могла бы говорить, то не стала бы. Да и что мне сказать?

      Мо ходит за мной как привязанный. Я сижу вместе с ним на кровати, пытаясь ухватить мысли и чувства, чтобы сплющить их в буквы и перенести на бумагу с одной лишь целью – хоть как-то противостоять тому, что здесь происходит. Чтобы поддерживать иллюзию. Ты никогда ничего этого не прочтешь. Ты не вернешься. Ты никогда больше не разбудишь меня, не стащишь у меня мороженое и не будешь слушать мои диски. Ты никогда больше не будешь петь, а я – играть тебе на рояле. Ты не сможешь помочь мне.

      Ты никогда меня не простишь.

      Я все это знаю и все-таки продолжаю писать. Потому что это последний якорь. Соломинка, которая удерживает меня над водой. Я не умею плавать, Иззи…

      Глава 6

      Ханна

      ВСЕГДА ХОЧЕТСЯ ТОГО,

      ЧТО ПОЛУЧИТЬ НЕВОЗМОЖНО

      Спать, есть, молчать – всегда вместе с Мо, который тенью следует за мной. Если я не делаю что-то из этого, то пишу Иззи, посылаю ей свои слова и вижу сны. Хорошие приходят днем, дурные по ночам.

      Тишина приняла другую форму. После того как пять дней назад я, увлекаемая той последней искрой во мне, отправилась в парикмахерскую и вернулась без своих длинных волос. После того как отец назвал меня Иззи, а я не захотела быть ею. Все молчат, так, словно они украли мое безмолвие. У отца больше не получается даже взглянуть на меня. В последний раз он был таким, когда мы с Иззи покинули безопасный двор, чтобы порисовать на улице мелками – просто потому, что на асфальте рисунки смотрятся лучше, или когда играли с рукоятками конфорок плиты, а в довершение пытались спрятаться в духовке. И смягчить его сердце всегда удавалось именно Иззи, потому что она была упрямой как осел, а сердце у нее было ангельское. А может, потому, что она умела плакать по заказу и, печально глядя на папу своими большими глазами, выдавливала из себя слезы и надувала губы. Все в ней так и кричало: прости меня, не сердись! Тогда он испугался за нас. Сегодня он просто в ярости. Тогда я не понимала разницы, сегодня я чувствую ее.

      Я стою перед дверью в столовую, судорожно сжимая и разжимая кулаки, снова и снова. Ноги одеревенели, ступни словно кто-то прибил к полу. До меня доносится звяканье столовых приборов и их скрежет по тарелкам. Живот тихонько урчит, а я размышляю, отважусь ли сесть с мамой и папой за стол. Я просто стою столбом и, наконец, избрав легкий путь, беру Мо на руки и тащусь в свою комнату. Сделаю себе потом бутерброд