Числовая символика средневековья. Тайный смысл и форма выражения. Винсент Фостер Хоппер

вещей, охватывающих мир. Самое совершенное из всех идеальных чисел именуется Порфирием «понятное», «постигаемое всех различий чисел, причин, видов и пропорций».

      Все высшие числа порождаются числами декады и от «родителей» наследуют свои добродетели и качества. Некоторые большие числа почитаются особо. 27 – первый нечетный, или мужской, куб. 28 – второе идеальное число и обозначение лунного месяца.

      Плутарх называет 15 гармоническим, поскольку это сумма первого женского и первого мужского куба, то есть 8 + 27. Фактически Плутарх сумел прекрасно представить операции (действия) пифагорейских математиков. Выяснил, что 36 – первое четырехугольное (6 х 6) и прямоугольное число, что доказывается равенством произведения первых квадратных чисел, 4 и 9, и суммы первых трех кубов 1, 8, 27.

      Заметим, что не следует слишком точно придерживаться рассуждений пифагорейских практиков. Для пущей точности, 36 вовсе не прямоугольник. Монада только при необходимости высчитывается как квадрат или куб, на самом деле именуясь параллелограммом (12 х 3 или 9 ^х 4) и «соглашением», ведь именно в нем первые 4 нечетных числа объединяются с первыми четными: 1 + 3 + 5 + 7 = 16; 2 + 4 + 6 + 8 = 20; 16 + 20 = 36.

      Следует добавить, что 40 – разновидность славного тетрактиса. Если каждое из четырех чисел по очереди умножить на 4 и добавить четыре производные, результат окажется равным 40. Он также образуется как сумма двух первых, 1 и 4, и первые два куба соответственно 8 и 27.

      Подобные экстравагантные манипуляции умножаются самыми серьезными средневековыми учеными. Тем не менее огромное значение имеют блестящие выкладки Плутарха. Неизменная мощь пифагорейства заключается в непоколебимой вере в математику как отражение фундаментальной истины.

      «Никогда пусть ошибка не коснется числа, поскольку она враждебна его природе. Истина – вот главное свойство числа».

      Слова укоренялись в средневековом сознании, их поддерживало изречение Плотина: «Число существовало до предметов, которые оно обозначает. Разнообразие чувственных предметов просто напоминает душе о понятии числа».

      Хотя астрология и пифагорейство следовали разным методикам, разногласия между ними несущественные. Пифагорейцы почти охотно принимали 4 как базовое число космоса или 7 как прототип универсального. Следовательно, хотя каждая из двух теорий в основном развивалась независимо, их возможное объединение отмечено всяческим согласием и дружелюбием.

      Результат соединения астрологии и пифагорейства графически детально представлен в сочинениях Филона Александрийского. Философ I века до н. э. приобрел известность, изучая Платона. Сложилась даже присказка «…или Платон Филонисейский или Филон Платонский». Обзор его пространных сочинений позволяет выявить, что он, как и большинство неоплатоников, был необычайно восприимчив к философскому подтексту пифагорейства.

      Его понимание святости числа отчетливо прослеживается в трактате «О потомках надменного Каина» («Толкования Ветхого Завета»), где он заявляет: «То, что нельзя достойно