Амазонки. Гюля Ализаде

напоили ядом. Тот умер на глазах у своей несчастной возлюбленной и всего народа, корчась от боли и истекая кровью. Амазонки не прощали предательства!

      Вот и теперь, глядя на лужу крови, чувствуя ее запах, знакомый с детства, Гармония начинала заболевать, заранее зная, что ждет пленника завтра. Они уже не могли не расправиться с ним, от парня не было толку, и наверняка с самого утра начнутся пытки – ужасные и нескончаемые.

      – Ах, если бы Лисиппа не дала тебе яду, возможно, они оставили бы тебя в племени! – с сожалением в голосе сказала она Сакию.

      – Что?.. Я не понимаю тебя! Оставить меня здесь?! Но я не хочу этого! Милая, я говорю тебе о людях, которые нуждаются в помощи… Ведь ты знаешь, понимаешь! Молю тебя, ответь: ваши воины уже спустились в деревню?.. Сжалься, девочка, ведь там старики, дети! – снова взмолился юноша. – Там моя мать. Они убьют ее! Ведь и у тебя есть мать, ты поймешь!.. Ты понимаешь!

      Сакий не мог уже сдерживаться, и слезы потоком хлынули из его глаз.

      Гармония вздрогнула.

      – Моя мать?.. – прошептала она с болью в голосе. – Но ты… Такой, как ты, убил ее! Все вы одинаковы! Каждый из вас убийца! – вскричала она и стремительно вышла из хижины, не оглядываясь.

      Когда дверь захлопнулась, Сакий, вконец отчаявшись, стал ломать руки, даже не заметив, что раны вновь закровоточили. Парень еще долго смотрел на дверь, пытаясь понять, вспомнить – чем же, какими словами он мог задеть чувства той девушки?.. Ее слова, эти глаза… Что это было?.. Неужто видение?..

      На мгновенье юноше почудилось, что он вновь видит перед собой полудетское лицо и глаза, полные неведомой боли. Да, словно из мира снов и грез спустилась эта девушка! Пришла, чтобы еще больше запутать, увести с собою в то пространство ночи и света, где они, переплетаясь и растворяясь, создавали совершенно новый цвет, видимый лишь закрытыми глазами.

      Глава шестая

      Атей ждал Сакия, уже не обращая внимания ни на стадо, ни на позднее время.

      Он не раз слышал звук рожка, призывающего пастухов спуститься в деревню. Мужчина в беспокойстве то и дело поднимался на небольшой пригорок, пытаясь увидеть на дороге, ведущей выше, возвращающегося юношу.

      Но надежда была тщетной – того не было. Атей чувствовал: случилось что-то неладное, то, чего он так боялся… и в этом виновен только он сам!.. Покачивая головой, пастух старался гнать мрачные мысли прочь.

      Вот и луна взошла.

      – Атей, ты что, не слышишь?! – К нему подошел Палак, один из пастухов. – Давно пора в деревню! Все спустились, кроме тебя и Сакия.

      – Сакия нет, – угрюмо, смотря в пустоту, ответил мужчина и опустил голову.

      – Как нет?.. А где же он? – удивился Палак.

      – Я отпустил его еще утром на гору. Очень уж просился… И он до сих пор не вернулся, хотя обещал, – пытался оправдаться пастух, теребя в руках шапку.

      – Отпустил?! На гору? А стадо?..

      – Стадо здесь. Я присмотрел за скотом. Но парня нет. А вдруг сорвался?..

      Атей горестно смотрел на товарища.

      – Да не может такого быть,