Просветленные. Светлана Ангарская

мужчина, – вот внучка и растерялась.

      – Да, мраморные вестибюли и лестницы, красные ковры и знамена, огромные хрустальные люстры, высоченные потолки, небывалый простор впечатляют, не всегда выходит положительно.

      – Да нет, дедушка Ленин – он же мертвый лежит, вот и страшно как-то, – пояснила девчушка. – Он же на небе должен быть, а он здесь.

      – Да нет, внученька, на небе Бог, ты что-то перепутала, – поправил девочку дед.

      – Вот так с этими небожителями, сотворенными людьми, действительно запутаешься, кто и где должен быть, – подытожила интервью Валерия, направляясь к своей передвижке.

      Люди со знаменами в руках угрожающе зашумели: попробуйте что-либо плохое про нашего Ильича сказать, журналюги продажные.

      – Давай рви когти, а то сейчас по башке схлопочем, – скомандовал оператор шоферу.

      Но люди уже обступили фургончик с надписью «Телевидение России» и требовали, чтобы их мнение о закрытии Музея Ленина тоже записали. По-видимому, директор дал команду. Один пожилой мужчина встал впереди машины, организуя за собой людей.

      – Давай, Лера, выходи, поговори с ними, как хочешь, а то не прорвемся, – сказал шофер. – Не буду же я пожилых людей давить!

      Лера взяла микрофон и вышла из машины. Ее сразу окружили плотным кольцом, прижав к борту. Первым захотел высказаться пожилой мужчина, преградивший им выезд.

      – Неправильно это – закрывать наш музей, – начал он, – несправедливо. Не время еще историю переделывать, пусть сначала докажут нынешние, на что способны. А то только ломать и могут. Все испохабили, пьяницы проклятые, так хоть нашу святыню не трогайте! А ты пишешь ли? – вдруг спросил он журналистку, подозрительно поглядев на красную лампочку на микрофоне.

      – Пишу, пишу, – успокоила она его. – Паша, постучи, – попросила она оператора, чтобы доказать, что запись включена. И только убедившись, что его слова не пропадут, мужчина продолжил свою речь:

      – Мы по всей стране митинги устроим! Мало им не покажется! Народ не согласен! Даже если пятьдесят процентов за нас – это большая сила! И вы не можете этого не признать.

      – Так ведь ваш музей только объединить хотят с Историческим, там экспонаты в запасниках маются, – робко попыталась она объяснить ситуацию.

      – Ничего, обойдутся. А Ленин есть Ленин, заступник народный, и нечего его ни с кем объединять, даже с Иваном Грозным, – заключил выступавший.

      С трудом выбравшись из толпы этого несанкционированного митинга, где ей изрядно намяли бока, Валерия залезла в передвижку.

      – Монтировать завтра буду, пленки хорошенько отмойте, – сказала она оператору. – А ты, Лень, забрось меня домой, ноги замерзли – жуть, – попросила она шофера.

      – Ладно уж, радуйся, что голова цела, а она про ноги думает, – проворчал шофер.

      – Не надо было так близко подъезжать, – заметил оператор.

      – Так кто же знал, что здесь бешеные будут – чуть машину не раздолбали, пока вы записывали, – пожаловался шофер.

      Дома, пытаясь согреться и успокоиться,