Игрок. Дж. Р. Уорд

собиралась увидеть.

      – Ты помнишь? – повторила Фрэнки. – Ты нам понадобишься.

      Джой с деловым видом собрала свои швейные принадлежности. Ей казалось, что волнение написано у нее на лице, и она не хотела, чтобы сестра заметила это.

      – Я знаю.

      – Вечеринка может затянуться допоздна.

      – Не важно. – Она все равно не рассчитывала, что сможет уснуть, когда они вернутся домой.

      – Я не хочу, чтобы ты мучилась с этим платьем.

      – Но у тебя свадьба через полтора месяца, так что мне надо закончить его. Если, конечно, ты не планируешь предстать перед алтарем в нижнем белье, что – нисколько не сомневаюсь – предпочел бы Нейт, не будь вокруг посторонних глаз. И потом, ты же знаешь, что мне нравится этим заниматься, особенно когда я делаю это для тебя. – Она обернулась.

      Сестра неотрывно смотрела в окно, рассеянно комкая платье.

      – Фрэнки? Что случилось?

      – Вчера вечером я просила Алекса повести меня к алтарю.

      – И что он сказал? – прошептала Джой, хотя понимала, что тащить брата на церемонию было бы жестоко.

      – Он отказался. Думаю, он не хочет привлекать к себе внимание. – Фрэнки покачала головой. – Я не могу заставить его быть рядом со мной. Но я правда хочу этого… черт, я очень хочу. Папа пошел бы со мной. Мама тоже. Как бы мне хотелось, чтобы они оба были здесь.

      Джой взяла ее за руку:

      – Мне тоже.

      Фрэнки, опустив голову, посмотрела на себя. Ее каштановые волосы упали вперед. У нее вырвался неловкий короткий смешок. Джой знала, что он означал намерение сестры сменить тему.

      – Не могу поверить.

      – Чему?

      – Мне не хочется его снимать. Оно такое шикарное.

      Джой грустно улыбнулась, подумав, что каждым стежком ей хотелось отблагодарить сестру за то, что та сделала для нее. Господи, на какие жертвы пришлось пойти Фрэнки, так рано взвалившей на себя родительские обязанности. Это платье казалось такой жалкой платой за них.

      – Стой. Давай я расстегну тебе пуговицы на спине.

      Когда Фрэнки перешагнула кипу атласа, Джой подхватила платье на руки и положила его на свой рабочий стол. Ее спальня была такой маленькой, что между швейной машинкой, манекеном и рулонами ткани оставалось совсем мало места. Слава богу, что хоть кровать была двуспальной.

      За эти годы в своей импровизированной маленькой мастерской она залатала и перешила бесчисленное множество бальных платьев для бабушки. Эмма Мурхаус, больше известная как Большая Эм, страдала слабоумием и имела склонность к вспышкам раздражения. Но, помня, что когда-то была богатой молодой леди с хорошим происхождением и репутацией, она чувствовала себя неловко, если не могла наилучшим образом выглядеть на приемах, которые, согласно ее убеждению, могли состояться в любой день и в любую минуту.

      Но приемов не было. Их не было годами.

      Состояние семьи Мурхаус таяло, и у них не хватало денег ни на поддержание былого стиля жизни, ни на ту роскошь, которую когда-то знавала их бабушка. Тем не менее Джой нашла способ поддерживать иллюзию золотого века благодаря переделке