Озеро затерянных миров. Галина Полынская

бабуль, – донеслось из прихожей. – Ба, только сразу не падай.

      – Что еще за сюрпризы? – Бабушка раздумывала, куда положить пиковую даму.

      В комнату вошла тоненькая девочка в ярко-зеленых шортах и короткой белой маечке-топике.

      – Что ты наделало, маленькое чудовище? – вздохнула бабушка, укладывая даму к трефовому тузу. – Ты обрезала свои чудесные косы!

      – Ну, бабулечка. – Мира примостилась на подлокотник кресла, – они так мне надоели, да и жарко от них!

      С подоконника спрыгнул кот и подошел к девочке, чтобы рассмотреть её поближе.

      – Это большая потеря, – покачала головой бабушка. – У тебя были такие роскошные волосы, цвет истинно тициановский…

      – Цвет этот, бабуль, рыжим называется, – буркнула Мира, поднимая с пола кота и усаживая его к себе на колени. Плоский черный носик гималайского котяры принялся обнюхивать короткие медные кудряшки. – Зато теперь легко, удобно…

      – Теперь ты похожа на мальчишку. – Бабушка положила трефового короля поверх пиковой дамы. – Женственность и красота юной леди в её чудесных волосах.

      – Ба, – сморщила нос Мира, – ты в каком веке живешь? Да и не похожа я со своими волосами на Миру, я должна быть брюнеткой с сиреневыми глазами.

      – Это правильно в любом веке. Имя не обязательно должно отражать внешность. Главное, чтобы оно гармонировало с внутренней сутью.

      – В таком случае я – кактус!

      – Это точно. – Бабушка принялась собирать карты со стола. – Ничего не получается.

      Кот спрыгнул на пол и, помахивая пушистым хвостом, направился обратно к подоконнику.

      – Бабуль, есть чего-нибудь перекусить?

      – Иди в столовую, сейчас принесу.

      Бабушка Моди поднялась из кресла и, шелестя по кленовому паркету полами чёрного шёлкового халата, больше похожего на вечернее платье, удалилась в сторону кухни. Ее высокая, по-девичьи стройная фигура замерла на пороге. Моди оглянулась, чтобы посмотреть, ушла ли внучка из комнаты, поправила белоснежные, чуть отливающие голубизной кудри, уложенные в безупречную прическу, и произнесла тихонько:

      – Ром.

      В кухне она встала у окна, скрестив руки на груди, и снова повторила:

      – Ром! Где ты, несносный мальчишка?

      – Здесь я, – зевнул голос, и в воздухе возник прозрачный, легкий, как южный ветерок, образ лохматого, сонного паренька.

      – Сколько можно спать? – недовольно произнесла Моди, глядя на парящую над кухонным столом щуплую фигуру в длинной рубахе-балахоне.

      – Я всю ночь прибирался, – Ром попытался подавить зевок, – работал, как сто тысяч людей.

      – Сколько раз тебе говорить – не преувеличивай, – вздохнула Моди. – Готов ли обед?

      – Булочки в духовке, суп и овощное рагу на плите, а ваш спаржевый салат на столе под салфеткой.

      – Хорошо.

      – Я пойду дальше спать?

      – Иди.

      Образ стал растворяться.

      – …а то устал, как миллион водовозных лошадей, – донеслось из воздуха.

      Моди открыла крышку кастрюли и принюхалась: томатный суп с базиликом. Наполнив супницу, положив на блюдо горячие пышные булочки из духовки, Моди поставила всё на поднос и понесла в столовую. Внучка уже достала из буфета приборы, тарелки и расставила на столе, покрытом кружевной кремовой скатертью. На полу столовой подрагивали яркие солнечные квадраты, размеренно тикали часы с маятником, на светлых стенах висели натюрморты в овальных рамах. Пахло фиалками. Подоконники столовой были уставлены одинаковыми белыми горшочками, в которых круглогодично цвели фиалковые шапки: голубые, сиреневые, лиловые, белоснежные и даже пестрые.

      Вошла бабушка. Она поставила поднос на стол и подняла крышку супницы, а Мира сдернула салфетку с блюда.

      – О, бабуля, твои коронные булочки! М-м-м! Обожаю.

      Пока девочка ела, Моди поливала фиалки. За окнами зеленела узенькая лужайка, позади которой возвышался добротный двухметровый забор, скрывающий дом от посторонних глаз.

      – Спасибо, бабуль.

      – Второе будешь?

      – Нет, так натрескалась, сейчас лопну!

      – Как ты выражаешься, – поморщилась Моди, осторожно приподнимая темные листья, чтобы узенький носик лейки добрался до земли.

      – Бабусь, ну какая ты у меня старорежимная…

      – Это слово мне тоже не нравится!

      Мира взяла с блюда последнюю булочку, предпочитая не спорить с бабушкой.

      Закончив с цветами, Моди присела за стол напротив внучки, наблюдая прозрачными голубыми глазами, как та хрустит булкой. Ее белое, как у мраморной статуи лицо ничего не выражало. На высоком «королевском» лбе не было ни единой морщинки.

      – Ба, ну что ты на меня так смотришь? Неужели мне совсем не идет? – Мира тряхнула рыжими кудряшками.

      – Я не об этом, с твоим поступком я уже смирилась, – подперев ладонью подбородок,