СССР – потерянный рай. Юрий Мухин

ее деятельность в других отраслях, была такая же, как и в среднем по стране (130 руб. в месяц), то на академическую науку, союзную и республиканскую, работало 2 млн человек. А контролировало пользу от этой работы даже не государство, а три сотни академиков, которые стали академиками потому, что тайным голосованием признали сами себя великими учеными. Г.С. Хромов пишет: «Почитайте академический устав с его акцентированием личных научных трудов членов академии, всеобщей выборностью и исключительно внутренней ответственностью, а значит – с клановой круговой порукой. Кстати сказать, в старой Императорской академии наук хотя бы президент не избирался академиками, а назначался свыше, т. е. был фигурой независимой…»

      Добавлю, при царе хотя бы президент в академии был фигурой ответственной. А советские академики ни за что не отвечали: ни за благосостояние людей, ни за их здоровье – ни за что! Тратили по своему усмотрению деньги, обещая народу молочные реки и кисельные берега. Когда-нибудь. Потом. Может быть.

      Да какому ученому на Западе могла присниться такая халява даже в наркотическом сне?!

      Жена академика Ландау К. Дробанцева неоднократно подчеркивает, что Ландау «принципиально» никогда не занимался практическими задачами физики (пишет в укор Сахарову, создателю одного из вариантов термоядерной бомбы). Сам Ландау объяснял это тем, что практические задачи, дескать, не требуют творчества, поэтому он чистый теоретик. На самом деле творчества и ума требуют именно практические задачи, поскольку требуется положительный и конкретный результат их решения, и если ты этот результат не получил, то объясняй это как хочешь, но всем понятно, что ты дурак и работать не способен. А быть «теоретиком», то есть баловаться математическими формулами и рассуждать о черных дырах во Вселенной может любой придурок, поскольку поди докажи, есть эти черные дыры или нет, и, главное, как это использовать на пользу гражданам твоей страны? Ландау занимался именно этой «чистой теорией», и никакими посулами нельзя было его заставить приносить пользу людям. Он не умел творить и боялся таких работ.

      На Западе Ландау никому и даром был бы не нужен, никто бы не стал ему платить деньги за бессмысленные математические упражнения, и Ландау это прекрасно понимал. Вот Дробанцева приводит свой диалог с ним (ее воспоминания написаны в 1983 году, так что не надо удивляться некоей «патриотичности» Ландау):

      «– Дау, это правда, что англичане предлагали вам навсегда остаться работать в Лондоне?

      – Не только англичане, меня и американцы очень старались соблазнить роскошными условиями жизни. К роскоши я совершенно равнодушен. Я им всем ответил так: «Работать на акул капитала? Никогда! Я вернусь в свою свободную страну, у меня есть мечта сделать в нашей стране образование лучшим в мире. Во всяком случае я этому буду способствовать!» Кора, я об этом очень много думаю. Сейчас здесь, в Харькове, я уже стал создавать свою школу физиков. На Западе ученому работать нелегко. Его труд оплачивают