В доме веселья. Эдит Уортон

что вы любите Берту.

      – Конечно, люблю – из чувства самосохранения: опасных людей лучше любить. А она опасна и сейчас, как никогда, готова к проделкам. Настроение бедняги Джорджа тому порукой. Он превосходный барометр и всегда знает, если Берта задумала…

      – Влюбиться? – предположила мисс Барт.

      – Ох, не шокируй меня! Представь себе, он все еще доверяет ей. Я не утверждаю, конечно, что Берта действительно приносит вред, но она обожает унижать людей, а бедного Джорджа – в особенности.

      – Ну, он, кажется, просто создан для этой роли – неудивительно, что она предпочитает компанию повеселее.

      – Джордж не так уж мрачен, как ты думаешь. Если бы о Берте действительно стоило беспокоиться, он был бы совсем другим. Или если бы она оставила его в покое и дала ему возможность жить в собственное удовольствие. Но она не собирается упускать свою власть над ним и его деньгами, посему, когда он не ревнует, она притворяется, что ревнует сама.

      Мисс Барт молча продолжала писать, а хозяйка дома, нахмурившись, погрузилась в размышления.

      – А как ты думаешь, – воскликнула она после долгой паузы, – что, если я позвоню Лоуренсу и скажу, что он просто обязан приехать?

      – О нет, не надо! – сказала Лили, внезапно краснея.

      Это было неожиданностью даже для нее самой и уж тем более – для хозяйки дома, которая, хоть и не следила строго за тем, кто и как меняется в лице, все-таки растерянно уставилась на нее.

      – Боже правый, Лили, как тебе идет румянец! Почему? Лоуренс настолько тебе не нравится?

      – Вовсе нет, наоборот. Но если вы полны благих намерений защитить меня от Берты, то не думаю, что я нуждаюсь в такой защите.

      Миссис Тренор вскочила:

      – Лили! Перси?! Неужели ты имеешь в виду, что дело сделано?

      Мисс Барт улыбнулась:

      – Я имею в виду лишь то, что со временем мы с мистером Грайсом будем самыми добрыми друзьями.

      – Ага… понимаю. – Миссис Тренор не сводила с Лили восхищенных глаз. – А знаешь, говорят, у него целых восемьсот тысяч в год и никаких расходов, кроме как на всякую старую макулатуру. А мать у него – сердечница, и оставит ему еще больше. Ох, Лили, только не торопись, – взмолилась миссис Тренор.

      Мисс Барт продолжала улыбаться без тени недовольства.

      – Я бы не стала, например, – заметила она, – торопиться и говорить ему, что у него полно макулатуры.

      – Разумеется, нет. Я знаю, что ты прекрасно разбираешься в человеческих слабостях. Но он ужасно застенчив, его легко шокировать, и… и…

      – Почему вы не договариваете, Джуди? У меня репутация охотницы за богатыми мужьями?

      – О, я не это имела в виду. Во-первых, я не считаю тебя охотницей, – откровенно сказала миссис Тренор. – Но, видишь ли, в наше время все происходит так поспешно порой, я должна намекнуть Джеку и выведать у Гаса, не думает ли он, что ты из тех, кого его мать посчитает «слишком шустрой»… О, ты понимаешь, о чем я. Не надевай сегодня к ужину свой алый крепдешин и не кури, если можешь, Лили.

      Лили отодвинула законченную работу с холодной усмешкой.

      – Вы очень