Банальная жизнь. Татьяна Герцик

испортив тем самым весь спектакль. Недоверчиво спросила:

      – Если мы освободим все эти кладовки, вы в самом деле их перестроите и сделаете нам нормальное помещение для читального зала?

      Он глубоко задумался, уставясь в пол. Я отчетливо увидела, как в его мозгу мечутся нейроны мощного биокомпьютера, подсчитывая убытки. Приготовив обличительную проповедь, с некоторым коварством ждала отказа, как вдруг он, загубив на корню мою блистательную речь, проговорил:

      – Да, конечно, мы так и сделаем.

      Я попыталась его вразумить:

      – Да это же затрат не на один миллион! Что скажут ваши компаньоны?

      Он взглянул на меня с проказливым блеском в глазах.

      – А у меня компаньонов нет, я один. А с чего это вы вдруг так озаботились состоянием моих финансов?

      Надменно пожав плечами, я уточнила:

      – Не хотелось бы, чтобы вы грязь развели и бросили всё на полдороги из-за недостатка средств. К тому же рациональнее сначала новый зал подготовить, а потом уже старый освобождать. Без перевалки, так сказать, а то нам и мебель-то некуда поставить.

      Он одобрительно покивал головой, почему-то остановив свой внимательный взгляд на моей груди. Я сразу подобралась. Что он одобряет? Размер моей груди, признаюсь, далеко не маленький, или мое деловое предложение? Вот невежа! Он что, считает, что со мной будет легче договориться, если он будет подчеркивать мою женскую привлекательность? Но это уж вовсе откровенное вранье, потому что красивой женщиной я никогда не была.

      Вдоволь налюбовавшись моим приятным видом, он на что-то решился:

      – Да, так мы и сделаем!.. – Я не поняла, что конкретно он решил сделать, но он и не дал мне подумать, встав и быстро предложив: – А теперь, может быть, нам стоит поговорить с Абрамом Серафимовичем?

      Пришлось подняться и пойти за ним. Выйдя из кабинета, я протянула руку, чтобы захлопнуть за собой дверь, но он, отстранив меня, затворил ее совершенно бесшумно. Не поверив в реальность происходящего, я сильно потрясла ее, но она и в самом деле было прочно заперта. Искоса посмотрев на усмехающегося спутника, почувствовала себя садисткой, издевающейся над безответной дверью с низменной целью досадить ему. Разубеждать Мамонтова, что это вовсе не так, не стала, пусть думает, что хочет.

      Вышли на улицу и пошли вокруг дворца к главному входу, где обитал наш великолепный директор. Влад шел рядом со мной, привлекая внимание всех встречных женщин. Конечно, на него стоило посмотреть. Высок, симпатичен, на лице открытая улыбка. Весь из себя отменно положительный, имиджмейкер постарался на славу.

      Его костюмчик на солнечном свете стал отливать ярким серебром, и я только тут заметила, что на шее у него повязан очень симпатичный сверкающий галстук. Залюбовавшись игрой радужных мерцающих искр, поскользнулась на небольшом пятачке нерастаявшего льда. Влад хищно подхватил меня под руку, как лев попавшуюся в его когти добычу. Выдираться было нелепо, всё – таки это такой старинный мужской обычай: придерживать