Империя Рюриковичей (V-XVI вв.). Русская экспансия. Сергей Максимов

Ростов, Муром и другие города, принялись собирать на дорогах мытные деньги, взимать судебные штрафы и пошлины и прямиком направлять их в Киев.

      Под влиянием больших денег столица Киевской Руси стала превращаться в имперский город с богатым населением и разлагающейся знатью.

      Тлетворному влиянию золотого тельца поддавались и русские князья-нувориши. С каждым годом их обуревала все большая гордость, и они старались возвыситься над своим окружением, причем делая это не только в переносном, но и в прямом смысле слова. В ход шла демонстрация политического, социального и даже полового превосходства.

      В подтверждение этой мысли приведу информативную цитату из Ибн Фадлана. Напомню, что ее автор в 921–922 гг. побывал на Волге и много интересного разузнал о русах. «Из обычаев русского царя, – сообщает Ибн Фадлан, – есть то, что во дворце с ним находится 400 человек из храбрых сподвижников его и верных ему людей, они … подвергают себя смерти за него. <…> Эти 400 человек сидят под его престолом; престол же его велик и украшен драгоценными камнями. На престоле с ним сидят сорок девушек (назначенных) для его постели, и иногда он сочетается с одной из них в присутствии упомянутых сподвижников. Он же не сходит с престола, а если желает отправить свои нужды, то отправляется в таз. Когда он желает ехать верхом, то приводят ему лошадь к престолу и оттуда садится он на нее, а когда желает слезть, то приводят лошадь так, что слезает он на престол»¹⁸⁹.

      Не уверен, что Ибн Фадлана можно заподозрить в дезинформации. Ученый эмиссар из Багдада был фигурой непредвзятой, а к русам имел особый интерес, охвативший Восток после их нападения на Каспий в 913 году. Его рассказ рисует картину существенного отрыва и социальной дистанции между князем и его ближайшим придворным кругом – боярами и старшими дружинниками. Надо думать, что для рядовых горожан киевские князья были в то время так же недоступны, как египетские фараоны для своих крестьян и пастухов.

      Но и русь в это время дифференцировалась.

      Князья – прямые потомки Рюрика – становились социально недосягаемыми для обычных воинов. Их кругом общения были бояре-сподвижники, готовые, согласно Фадлану, умереть за своих господ. Бояре держались на расстоянии от младшей дружины, и все вместе русы дистанцировались от славянского плебса.

      Впрочем, такое положение вещей всех устраивало. Принцип слепого подчинения (в пределах разумного, конечно) являлся основой русской дисциплины. Осуждать старших в дружинной среде было не принято. Зато никто не запрещал русам богатеть и делать карьеру. Кроме того, жизнь в оккупированной стране предполагала сохранение единства класса завоевателей. Только вместе русы могли выстоять среди враждебно настроенных к ним туземцев. Поэтому, несмотря на внутреннюю иерархичность, они очень ценили свой корпоративный дух.

      Фабула средневековых милитаристских корпораций, выраженная в воле князя и беспрекословном подчинении дружины, принималась ими, как должное, и всегда оставалась в силе.

      Русская