Вы. Мы. Они. Истории из обычной необычной жизни. Александр Добровинский

принял на этот счет какой-то идиотский закон. А в хорошую погоду на реке можно ловить рыбу большой компанией.

      К концу рассказа про Луару «сраный жирный паштет с вонючим инжиром» был съеден, триста коньяка тоже ушли за горизонт, а свежие триста еще не прибыли.

      Вот тут-то и прозвучал уточняющий вопрос от русского приемщика «а про Шато на реке Луаре»:

      – Александр! Спроси у этого мудака, он ловит на мормышку?

      Слово «мормышка» переводу из моего словарного запаса не поддавалось, и я слегка напрягся.

      – Что говорит г-н Пьер? – заинтересовались французы.

      Оценив обстановку, я пошел своим переводческим путем, предложив новую трактовку услышанного:

      – Советский специалист хочет пива, – сообщил я собравшимся.

      Пиво появилось на столе через мгновение.

      Петя чуть удивленно посмотрел на выполненный незаказанный заказ, влил бокал пивка залпом, засосал коньяком со словами: «Градус надо повышать», – вытер рот, выдохнул и снова повторил:

      – Так все-таки узнай у этого мудака, он ловит на мормышку?

      Услышав уже знакомое звукосочетание «мормышка», французы хором затребовали у стоявшего рядом официанта:

      – Пиво! Пиво! Еще пива для господина советского инженера!

      Мормышка за общим галльским движением вокруг стола начала потихоньку забываться.

      Однако я обратил внимание, что за нами пристально наблюдают в шесть глаз два вышколенных официанта и maitre d’hôtel.

      Петр Алексеевич почти не ел, еду скорее портил и расковыривал, очевидно, чтоб не перепродали на другой стол, а в перерывах между глотками пива и коньяка покуривал привезенную из СССР «Приму». Клодет, очаровательная супруга президента, назвала «Приму» русским «Житаном» и даже затянулась один раз кровавыми губами гильотины рта. После этого до десерта она не дотянула… Петя же курил одну сигарету за другой.

      И вот тут-то я и понял, на что смотрит максимовская обслуга. Миниатюрные пепельницы в виде изящной гнутой лодочки в стиле ар-нуво с золотистой буквой «М» внутри исчезали со стола как молодость: незаметно, но быстро. Также я обратил внимание, что за время ужина любитель омаров как-то распух «в грудях и ближе к тазу», и что отечественный пиджак соседа при малейшем шевелении издавал приглушенные материей квакающие звуки совокупляющейся между собой посуды. Движения игроков происходили в следующем порядке: Петр закуривал. Официант ставил пепельницу. Петр стряхивал туда пепел. Пепельница исчезала. Официант опять ставил пепельницу. Петр тушил сигарету. Официант заменял пепельницу с окурком на чистую. Пепельница исчезала. Пиджак вздрагивал. Петр закуривал. И все сначала.

      Настало время прощаться. В дверях молодящаяся старушка (бывшая «мисс Франс», между прочим) элегантно преподнесла советскому гостю «Chez Maxim’s», коробочку с двенадцатью пепельницами из ресторана Пьера Кардена. Petit souvenir, так сказать.

      На улице камарад Засуля ехать на машине до гостиницы отказался начисто, пробурчав под нос что-то типа: