Нас ждет огонь смертельный! Самые правдивые воспоминания о войне. Владимир Першанин

штук сто заряженных дисков для танковых пулеметов.

      – Ребята, берите, – упрашивал капитан. – Сами набивали патронами!

      Взяли штук по двадцать дисков. Запасные снаряды в ящиках привязывали сверху к трансмиссии. Капитан приказал принести нам новое белье, гимнастерки, сапоги. Мы переоделись во все чистое и кое-как запихали запасное белье и рулон портяночного полотна.

      Дареный пестрый боровок бродил между нами и ел куски хлеба, сахар, который мы ему бросали. Один из бойцов сказал, почесывая его за ухом, что отведет боровка к знакомой. У нее свинья в хозяйстве имеется, будет развод. Мы не возражали. А я подумал: о каком хозяйстве может идти речь, если не сегодня-завтра здесь будут фашисты? Никому бы не поверил, кто сказал бы, что война еще год или два продлится.

      Заслон, поставленный на дороге, пригнал до вечера еще штук двенадцать полуторок, грузовиков ЗИС-5 и десятка четыре разнокалиберных телег и повозок. Вытряхивали из них людей, барахло, заставляли грузиться винтовками, боеприпасами. Сверху разрешали брать еду, сколько поместится. Сажали сопровождающими наших бойцов, разгружаться велели в штабе дивизии. С таким запасом можно было воевать. Кроме того, мы загрузили четыре прицепа, которые нам отдал капитан, и бесхозный ЗИС-5, со сломанным мотором. Все это мы взяли на буксир и поздно вечером тронулись в обратный путь.

      Перед отъездом капитан, шатающийся от водки и бессонницы, заявил, что завтра сожжет все оставшееся хозяйство. Мы не сумели эвакуировать и десятой части того, что находилось на складах.

      Откуда у немцев столько самолетов? Они налетали парами, тройками, девятками. Бомбардировщики «Ю-88», со стеклянными мордами, плыли высоко в небе косяками без сопровождения истребителей. Ходили слухи, что наши самолеты были уничтожены в первый день прямо на аэродромах. Мы в это не верили. Ходили и другие слухи, что нашу авиацию перебросили на защиту Смоленска и Москвы. В это можно было поверить, если не слишком задумываться.

      Однажды срочно направили в поддержку пехоты двенадцать танков и несколько бронемашин. Вскоре вернулся один из мотоциклов разведки, привез трех тяжелораненых. Сержант пил, никак не мог напиться воды и рассказывал. Колонну разбомбили. Немцы бросали тяжелые бомбы, которые разносили танки и бронемашины на куски. Бросали маленькие бомбы. Они вонзались в броню, и машины сразу вспыхивали. До пехоты добрались всего три танка и одна бронемашина. Человек двадцать раненых и обожженных возвращаются лесом.

      – Спичечные коробки. Пых и готово! – повторял сержант, зациклившийся на сгоревших, как спички, машинах.

      – Ладно, закрой поддувало, – мрачно сказал Крупский, – а то доболтаешься. Дайте ему, что ли, водки и поесть. Пусть спит.

      Наш танк едва не стал добычей «Юнкерса-87», когда экипаж послали к мосту через речушку – проверить, готовы ли саперы к его взрыву. Получилось так, что мы, спрямляя расстояние, миновали две дороги, идущие с запада на восток. Одна избитая грунтовка шла лесом. Толпы беженцев и остатки воинских частей двигались