Доктор Красавчик. Лена Сокол

Подаётся вперёд Катя, но её перехватывают бугаи-охранники.

      – И меня оставь. – С отвращением выплёвывает мне в лицо Никита. А затем, едва ли не отшвыривая меня от себя, точно неприглядную, испорченную вещь, добавляет: – Пошла вон, дура!

      Я не верю своим ушам.

      Вижу, как он разворачивается и уходит, и мой мир тонет в серых красках горечи. А затем вдруг окрашивается красным – это цвет боли. Только уже не моральной, а физической, потому что я отчётливо ощущаю тупую ноющую боль внизу живота. Она буквально разрывает моё тело на куски.

      – Алиса! Алис! – Слышу я Катькин голос. – Скорую! Скорее!

      Но нас двоих нагло выпихивают на улицу. В нос бьёт запах дождя, прелых листьев и выхлопных газов. Прохладный воздух помогает сделать первый, по-настоящему глубокий вдох.

      – Подожди, подожди, моя хорошая. – Причитает подруга.

      Кажется, она звонит куда-то. Телефон пляшет в её руках, она кому-то что-то кричит, просит помощи.

      «Всё будет хорошо, – доносится до меня откуда-то мамин голос, – просто потерпи».

      – Больно? – Вдруг испуганно спрашивает Катя, завершив звонок.

      Я приваливаюсь к стене.

      Не знаю.

      Всё моё тело сейчас состоит из боли. Я проваливаюсь в неё, словно в большую мясорубку. Мне плохо. Плохо.

      А потом скорая, чьи-то грубые руки, терзающие мой живот многократными нажатиями, равнодушные фразы о том, что сейчас всё выяснят, и ощущение, что никто никуда почему-то не торопится.

      Укладываясь на холодную, твёрдую кушетку в смотровой процедурного кабинета и давая себя ещё раз осмотреть, я закрываю глаза и думаю о том, что хочу – точно хочу, чтобы они спасли ребёнка, на счёт которого я ещё совсем недавно сомневалась, есть ли он внутри меня или нет.

      – Сейчас возьмём анализы. – Говорит кто-то.

      Я не запоминаю их равнодушных глаз, спрятанных за масками. Мне трудно найти такое положение, в котором не болел бы живот.

      – Сюда нужно помочиться. – Стальным голосом приказывает медсестра.

      Я с трудом встаю, ухожу в соседнее помещение и делаю то, что она велит. Возвращаюсь и отдаю баночку. Кажется, что боль теперь везде. Я сама – боль.

      Меня тыкают иголками, берут кровь, меряют давление, что-то спрашивают, а затем велят расслабиться и не стонать. Это очень трудно, почти невыполнимо.

      Через полчаса седобровый доктор садится возле меня на стул и склоняется над бумагами с анализами:

      – Это не по нашей части, девушка. Ждём другого специалиста, сейчас придёт.

      – В смысле? Не поняла. – Я с трудом сажусь на кушетке. – Что с моим ребёнком?

      – Пока с ним всё в порядке. – Его голос отдаётся эхом в ушах. – Через пару минут подойдёт Доктор Красавчик, осмотрит, ознакомится с вашими данными, назначит необходимые исследования, и только тогда будем знать точно. Не волнуйтесь, он высококлассный специалист, вы в надёжных руках.

      – Доктор…кто? – Морщусь я от боли.

      – Доктор Красавин. А-а, вот, кстати, и он. – Врач поднимается со стула и указывает на вошедшего. –