Мик Джаггер. Великий и ужасный. Кристофер Андерсен

убедило строгого директора написать ему рекомендательное письмо, что тот сделал с крайней неохотой.

      «Джаггер в целом неплохой юноша, – писал мистер Хадсон, – но незрелый и медленно взрослеет. Хорошее его качество заключается в настойчивости, с какой он преследует поставленную цель… он может добиться некоторого успеха в выбранной деятельности, хотя маловероятно, чтобы он достиг особых высот». Несколько лет спустя Хадсон жалел, что написал даже такую сомнительную рекомендацию. «Чем более знаменитыми становились «Роллинги», тем сильнее Хадсон ненавидел его», – вспоминал учитель Уильям Уилкинсон.

      И все же экзаменационных баллов и рекомендации Хадсона хватило Мику, чтобы получить государственную стипендию для обучения в Лондонской школе экономики. Впервые он всерьез поверил, что ему удастся покинуть столь ненавистный Дартфорд. «Для жизни в пригороде характерны зависть, слухи и мелочность, – сказал он однажды. – Я все это ненавидел и был рад сбежать, хотя бы на несколько часов в день».

      Родителям, конечно, он ничего такого не говорил. Он продолжал помогать Еве по хозяйству и выполнять приказы отца. «Он все еще не смел выйти из дома, когда отец кричал ему, что он не сделал отжимания или не поднял столько-то раз гантели, – вспоминал Дик Тэйлор. – И он падал на колени и начинал отжиматься! Вроде бы уже взрослый человек, но я ни разу не видел, чтобы он подумал ослушаться своих родителей».

      Помимо прочего, они настаивали, чтобы Мик сам оплачивал свои расходы. В то лето Джаггер зарабатывал примерно 15 долларов в неделю в психиатрической лечебнице Бексли. Позже он говорил, что Бексли был рассадником «медсестер-нимфоманок и таких же пациенток», которые пытались соблазнить молодых медбратьев. Похоже, Мик больше опасался медсестер, чем пациенток, потому что одной из них, темноволосой итальянке, только недавно перебравшейся в Англию, удалось затащить его в кладовку, где, в окружении простынь, швабр и уток, Мик потерял невинность стоя.

      Как и везде, первокурсники Лондонской школы экономики с головой погружались в бурную студенческую жизнь. Но не Мик, который поначалу держался поодаль и как будто стеснялся развлечений. «Почти как отшельник, – сказал один из них. – Те, кто приезжал из пригорода, часто договаривались переночевать у друзей в городе, но он всегда отказывался от таких приглашений».

      Только через месяц Мик стал по-настоящему проявлять независимость. Он познакомился поближе со студентами, увлекавшимися искусством и творчеством, в частности с актерами студенческого театра, и стал принимать их приглашения остаться на ночь в городе. За вечерней пинтой пива (и не одной) они обсуждали достоинства маститых актеров, таких как сэр Джон Гилгуд или сэр Лоуренс Оливье.

      Этот период стал поворотным в его жизни. Среди новых знакомых, в новом окружении худощавый молодой человек с пухлыми губами мог оставить прошлое позади и придумать себе новый образ. С этих пор для всех, кроме самых близких родственников, он стал Миком.

      Свой