Царь горы. Александр Кердан

зеленовато-карих глазах снова заплясали «солнечные зайчики»:

      – Чьи стихи? Мандельштама?

      – Нет, мои… – нахмурился он, уловив в её голосе иронию: точно – игла.

      – Не надо, – мягко сказала она.

      Стандартный способ обольщения с этой барышней не сработал, но отступать Борисов не собирался.

      – Вы что же, совсем стихов не любите, Инга? – с вызовом, чтобы скрыть своё разочарование, спросил он.

      – Отчего же не люблю, – снисходительно произнесла она. – Очень даже люблю. Скажем, Гейне в переводе Лермонтова: «Не пылит дорога, не дрожат кусты. Подожди немного – отдохнёшь и ты…» Возможно, и у вас стихи замечательные. Однако здесь ваш «творческий вечер» кажется мне неуместным: мы же танцуем!

      Борисов оживился:

      – Так давайте, Инга, найдём тихое место, где это будет уместно…

      Инга снова засмеялась:

      – В другой раз… Может быть.

      Её смех обладал каким-то волшебным воздействием. Едва «колокольчики зазвенели», Борисов тут же растаял:

      – Отлично, Инга. Я запомнил ваше обещание!

      – If а lady says yes…

      – Знаю, знаю: если леди говорит «да», то она говорит «нет». Но всё же оставляет надежду…

      После танца он проводил Ингу к столику и, пока не вернулись её соседки, поинтересовался:

      – А могу я узнать номер вашего телефона?

      – Телефона у меня нет.

      – Жаль… Я мог бы вам стихи по телефону прочитать… – Борисов очень хотел понравиться Инге. Он понимал, что стихи – его «безоткатное десантное орудие», без которого штурм обречён на провал:

      – Обязательно прочтёте когда-нибудь! Мы ведь завтра увидимся в редакции…

      Тут вернулись шумные соседки Инги.

      Борисов откланялся и направился к своему столику. Его провожали женские изучающие взоры и недобрый взгляд Бурмасова.

      Мильков своей горячей и сухой ладошкой сжал руку Борисова:

      – Ну, вы – герой, Виктор Павлович! Да-а-а… И довольно безрассудный! Впрочем, как и положено поэту… Такого врага себе на ровном месте нажили. Могущественного! Я этого Бурмасова с лейтенантов помню… Знаете, какое у него в штабе округа прозвище? «Дятел»… Вот так-то! А прозвища в армии просто так не дают! Берегитесь теперь…

      Инга вскоре незаметно ускользнула с банкета, и поговорить Борисову с ней больше не удалось. А вот с Царедворцевым разговор состоялся сразу после окончания застолья.

      – Не с того начинаешь! – сердито сказал Царедворцев, когда они вышли из ОДО. – Не с того!

      – О чём это вы, Николай Васильевич? – насмешливо протянул Борисов.

      – Не валяй дурака! – прошипел Царедворцев. – Надо тебе было так разозлить начальника управления воспитательной работы! Я, между прочим, через него тебе должность пробивал. Охарактеризовал тебя как перспективного офицера, талантливого, понимаешь, литератора… А ты!? Не мальчик ведь уже… Далась тебе эта Рыжова!

      – Какая Рыжова? – сделал невинное лицо Борисов, хотя и догадался, чья это фамилия.

      – Та самая, с который ты кренделя выводил! Ишь, перья распустил, петух…