Считалочка для бомбы. Владислав Выставной

любителя кокаиновых дорожек, чем достоверные сведения. Потому Костя не очень-то полагался на эти россказни. Он полагался на собственный опыт, интуицию и везение, которые до сих пор его не поводили.

      Итак, он шел в мистическую зону, официально именуемую Локализацией.

      Стоп.

      В другое время он просто посмеялся бы над собственными словами! Ведь это было действительно смешно! Ведь он собирался посетить не зловещую Чернобыльскую станцию, ни жадное отравленное болото, ни полные болезнями джунгли.

      Он просто отправлялся в Москву.

      Часть первая

      ОДНА ГОЛОВА – ХОРОШО…

      –1-

      Яркое солнце отчаянно щипало глаза – не помогало даже темное, почти черное стеклышко от старой сварочной маски. Но уж очень хотелось посмотреть на самое настоящее солнечное затмение.

      И хотелось этого не одному только Теме.

      – Все, отдай! – нетерпеливо потребовал толстый Боря, годом постарше Темы.

      Он жил с родителями-неандертальцами в страшноватой на вид пятиэтажной пещере, которую все почему-то называли «хрущевкой». Наверное, из-за того, что вокруг нее везде валялись обглоданные хрущи… Или хрящи? Вообще-то, он был не злой, но в компании с Кирей…

      – Нет, мне! – заявил Киря, драчливый и наглый мальчишка из соседнего двора, того самого, где девятиэтажка покрылась лианами и большими зелеными листьями, а на крыше жили орлы, и лежали вечные снега.

      Теме ничего не оставалось делать, как отдать с таким трудом добытое стеклышко сильнейшим. А ведь дядя Архи учил его: нельзя показывать другим свою слабость. Надо отстаивать свою правоту до конца, даже если это будет стоить лишнего синяка.

      Но эти двое были старше, сильнее, и где-то внутри появлялось неприятное чувство – будто все тело становится ватным, перестает починяться тебе, и руки сами отдают то, что требуют более от тебя сильные. Дядя Архи говорил, что это самое постыдное в мире чувство. И оно называется страх.

      Тема и сам чувствовал стыд вперемешку с мелким, отвратительным страхом, страхом того, что стеклышко могут забрать силой, да еще дать тумаков в придачу; да еще того, что при этом надо будет обязательно дать сдачи – а на это тоже не хватит смелости; страхом того, что в конце всего этого с новой силой придет стыд собственного страха.

      И теперь эти двое, по очереди выхватывая друг у друга из рук темное стекло, прищурившись, пялились на небо.

      – Ну, и где? Где оно? – недовольно говорил Боря. – Наврал, небось, все…

      – Ничего я не наврал, – обиженно возражал Тема. – Мне дядя сказал. А он никогда не ошибается.

      Боря и Киря расхохотались.

      – А кто он у тебя, что такой умный? – грубо спросил Киря.

      – Архивариус, – гордо ответил Тема.

      – Чего? – шмыгнув носом, переспросил Киря. – Дурацкое имя какое-то.

      – Точно, дурацкое, – подтвердил Боря.

      – Сами вы!.. – сжав маленькие кулаки крикнул Тема и обмер от собственных слов.

      Старшие