Королева Бланка. Владимир Москалев

советников, маршалов, министров и епископов – ко мне! Живо!

      Стража бросилась на поиски. Бланка вернулась в будуар.

      – Я не забуду того, что вы сделали для короны, графиня. Что касается вашего мужа, то, клянусь вам, наши отношения были только дружескими. Но отныне он стал врагом короля, и нет ему оправдания. Я накажу всех, кто посмел поднять бунт! Лишь бы только успеть, не дать им времени собрать силы. Помня нашу дружбу с Тибо, а также ради вас самой обещаю вам не наказывать вашего супруга. Мало того, я дарую ему прощение, если он повинится перед короной.

      – А если нет? – напряженно спросила Агнесса. – Прошу вас, ваше величество…

      – Успокойтесь, графиня. У меня достанет ума не порывать дружеских отношений с Шампанью. Я постараюсь вывести его из заблуждения, связанного с моей ненавистью к нему. Увы, одно только мне не подвластно.

      – Что же это, мадам?

      – Я не смогу запретить ему слагать стихи и петь любовные песни, посвященные даме его сердца.

      – То есть вам?

      – Пусть лучше ваш муж поет песни вдовствующей королеве, нежели выступает против нее с оружием в руках. А сейчас вам лучше всего покинуть дворец. Никто не должен знать, что вы были здесь, даже те люди, которым я вполне доверяю. Вы поняли меня?

      – Я назвала свое имя камердинеру, который доложил обо мне. Он стоит у дверей. Кажется, я совершила ошибку.

      – Я исправлю ее. Выходите отсюда через тайный ход. Накиньте вуаль. И немедленно покиньте Париж. Я позову вас, когда вы мне понадобитесь. Может быть, это случится скорее, чем мы с вами думаем. Прощайте! Потайной ход выведет вас к парадному крыльцу, где вы, вероятно, оставили своих людей.

      – Они в караульном помещении: на дворе зима.

      – Ваш провожатый разыщет их. Бильжо, проводи госпожу графиню и сейчас же возвращайся.

      – Да, мадам.

      И верный страж повел гостью в глубь комнаты, где пряталась за портьерой потайная дверь.

      Бланка вышла в коридор. У дверей стоял камердинер.

      – Понсар, ты помнишь, как звали ту даму, что просила принять ее?

      – О да, ваше величество, это была графиня де Боже.

      Сузив глаза, Бланка подошла вплотную к слуге.

      – Ты любишь жизнь, верный солдат, и дорожишь поэтому своей головой, не так ли?

      Камердинер изменился в лице, раскрыв рот.

      – Тебе не хотелось бы однажды оказаться удавленным или стать почетным гостем мэтра Калюша, королевского палача? – продолжала Бланка, не сводя с Понсара холодных немигающих глаз.

      Бедняга задрожал. Нижняя челюсть у него отвисла, потом вдруг мелко задрожала от страха. Он подумал, что сделал непростительную ошибку.

      – Ваше величество, – залепетал он, падая на колени, – простите меня, умоляю, но разве мог я знать, что мне не следовало пускать к вам эту женщину? Ваше величество…

      – Встань, – приказала Бланка. – И запомни: эту даму ты не видел, никакой графини де Боже ты никогда не встречал и никого ко мне в покои не приводил. Тебе понятно?

      Понсар часто закивал головой; широко раскрытые глаза излучали