Ловушка для «Осьминога». Станислав Семенович Гагарин

обусловливаются вопросы, которые будут затронуты, ведется стенограмма. Но тут ЧП… В общем-то происшествие не касалось финнов, оно произошло на нашей территории, но, с другой стороны…

      Начальник Кронборгского погранотряда по должности своей исполнял еще и обязанности погранкомиссара, поэтому сам мог решать: говорить или не говорить с Акселем Маури, который не поленился встать ночью и приехать на контрольно-пропускной пункт, чтобы сказать эти два-три слова ему, Завалишину.

      – Передайте, что буду у разделительной линии ровно через пятнадцать минут, – сказал полковник.

      Тем временем, отведя друга в сторону, Логинов быстро рассказал Колмакову о событиях сегодняшней ночи.

      – Молодец этот ваш Бычков, – сказал Николай. – Четко сработал… Хотя случай, конечно, из ряда вон. На что он надеялся?

      – Ты о ком? – спросил Артем.

      – Об убийце, конечно…

      – Видимо, ему нечего было терять. Вот установим его личность – поймем.

      Подошли Зеленский с Глушкиным.

      – Не узнали этого человека? – спросил Логинов.

      – Не-нет, не-не узнал, – заикаясь, произнес Глушкин. – Это я… Это я во всем виноват!

      – Успокойтесь, пожалуйста, – мягко сказал Логинов. – О чем вы, Игорь Борисович?

      – Я послал Володю в Канельярви. У него вчера дочку из роддома… А я его… за панелями…

      Наступило тяжелое молчание. Все поневоле задумались о бессмысленной жестокости случившегося ночью, о маленькой девочке, осиротевшей так рано, о ее молодой матери.

      – Идут, – прервал молчание Зеленский.

      – Извините, – сказал Завалишин, – я вас оставлю ненадолго. Провожать не надо. – И пошел к финской границе.

      С финской стороны навстречу Завалишину шел погранкомиссар Аксель Маури. Чуть позади него двигались офицеры-пограничники. Но когда Аксель Маури увидел, что русский погранкомиссар идет один, то сделал знак рукой, и сопровождавшие его офицеры остановились.

      Встретились Завалишин и Маури точно на линии границы. Финн протянул русскому руку. Русский засмеялся и сказал, что через порог здороваться нельзя – плохая примета.

      – Тогда я нарушу границу и перейду к вам, – улыбаясь, сказал Аксель Маури и перешагнул линию. Он знал, что русские не любят даже на миг покидать собственную землю – все встречи погранкомиссаров проходили на советской территории, это стало уже традицией, – и нарушать ее Аксель Маури не стал – он уважал традицию.

      Погранкомиссары поздоровались.

      – У вас что-то произошло? – спросил финн. Он прилично говорил на русском языке, начал его изучать еще в сорок первом году, когда попал в плен на реке Свирь, где генерал Мерецков остановил наступление маршала Маннергейма. И поскольку Завалишин финский знал куда хуже, они всегда говорили по-русски.

      – Несчастный случай, – вежливо ответил полковник.

      – Говорят, пришлось стрелять.

      – Возможно, – неопределенно сказал Завалишин. Зачем было что-то объяснять Маури? Нарушения