Последнего волка здесь видели сотню лет назад. Катерина Дементьева

тьма начала сменяться тьмой вечерней. Выглядело и ощущалось это все довольно неприятно.

      Я молчала уже менее уверенно.

      Через несколько минут езды то ли по гравию, то ли корням он привез меня к дому маньяка из любого случайного фильма ужасов, и молчать стало несколько неловко.

      – Вы рехнулись, что ли? – Я звучала испуганно, но голос хотя бы не дрогнул, хорошо.

      – Так ты сама попросилась – в Охотницу. Это она и есть – Охотница. То ли за звездами, то ли за солнцем, никто не помнит уже.

      Я хмыкнула, полезла смотреть фотографии в картах – ок, дом был похож, но вау, как же он и изображение отличались – было эдакое типичное ожидание против реальности, только происходило со мной. Таксист наблюдал в зеркало.

      – Поехали, может, в город? Там тебе что-нибудь поищем, можем даже без счетчика, не бойся. А если ничего до вечера не найдем, то у меня переночуешь!

      Он хохотнул, а я сразу решила, что ну ок, маньяк в разваливающемся гостевом доме, значит, маньяк в разваливающемся гостевом доме. Я выскочила из машины, отказалась от помощи с чемоданом, оплатила поездку – к счастью, тут ловил интернет, пусть и не был быстрым.

      Все это выглядело, казалось, ощущалось ирреальным – впрочем, как и большинство событий в последний год.

      Как нелепо будет умереть здесь от руки какого-нибудь сумасшедшего, подумала я, пока тащила чемодан ко крыльцу. И – надо непременно вести записи, на случай, если я таинственно исчезну.

      Внутри Охотница оказалась…

      – Заметно лучше!

      Ну уж нет. Внутри Охотница была менее жуткой, что, мне кажется, сильно отличается от “заметно лучше”, что бы там кто по-попугайски сипло не кричал мне в ухо.

      – Сама ты попугаиха!

      Внутри Охотница оказалась менее жуткой. Ну то есть – конечно, все стены были увешаны черепами с рогами и рогами без черепов, но они были густо замотаны разноцветными гирляндами, которые сумасшедше мигали невпопад, но каким-то чудом и правда создавали настроение. Я оставила чемодан у двери и подошла к стойке. Никого.

      Я позвонила, подождала приличные полторы минуты, чтобы не быть из этих персон, позвонила еще раз – снова никого. Слева была темная комната, должно быть, столовая, справа – гостиная, где было светло и шумел телевизор. Я пошла туда.

      Первым, что я увидела, было кресло-качалка, повернутое спиной ко мне. Над изголовьем торчала беловолосая макушка, и кресло мерно покачивалось. Это был сложный день – это был адский месяц, я уже молчу обо всем годе, но это был тяжелый день, и последнее чего мне хотелось бы – встретить какую-нибудь жуть в духе Психо. Я громко поздоровалась. Кресло перестало раскачиваться. Со скрипом человек внутри развернул его ко мне – это была щуплая старушка в неожиданно стильном комбинезоне и с подозрительным прищуром.

      Она хрипло откашлялась – любой кашель вызывал у меня панику, но этот был знакомый, таким заходились все мои курильщики – и я сдержалась, даже не дернулась.

      – Зачем пожаловали? – недовольно спросила она.

      – Мне нужен номер? – Получилось вопросительно, я не знала почему.

      – К нам только по брони.

      Она начала разворачивать кресло. Я шагнула вперед:

      – У меня есть бронь!

      Я объяснила ей ситуацию. За полчаса до отправки моего рейса правительственные идиоты (или заботливые гении, впрочем, это было маловероятно) решили запретить авиасообщение, и милая стюардесса хоть и посочувствовала мне, вручила три обеда в подарок – но выкинула меня из самолета. После приступа паники и ужаса я решила найти что-нибудь неподалеку, где можно остановиться, потому что администрация аэропорта, состоящая из двух приятнейших женщин, которые отпоили меня чаем и разогрели мои самолетные обеды, чтобы я поела, они рассказали сплетню, что, возможно, аэропорт откроют после праздника, значит, лучше мне быть поближе, чтобы наверняка удалось успеть улететь.

      Ближе всего оказалась Охотница. Я забронировала номер, вызвала такси, распрощалась со своей прекрасной группой поддержки с обещанием, что они мне обязательно позвонят, если что-то узнают, и поехала.

      Старушку это совершенно не впечатлило.

      – Нужно проверить еще, не случился ли овербукинг.

      Я была почти уверена, что в доме нет никого кроме нас двоих, но хорошо. Овербукинг. Я кивнула, постаралась сделать это со всей возможной вежливостью. Она соблаговолила улыбнуться мне – и осталась сидеть.

      – Раз нужно проверить, то, наверное, проверьте?

      Что за ерунда была с вопросительным тоном, этого я понять не могла.

      Она оскорбленно вздохнула, поднялась и побрела в сторону стойки. Мне было любопытно, она всегда была такой, или это я ей не понравилась, и я очень-очень надеялась, что чем бы оно ни оказалось, неприязнь не будет настолько сильной, чтобы она не отдала мне номер. Интересно, в мою ли пользу сработает, что я забронировала один из самых дорогих?

      – Надо подождать, пока компьютер включится, – крикнула она.

      – Хорошо!

      Я