Принц и нищий. Марк Твен

когда визит принцесс близился к концу и принцу доложили о лорде Гальфорде Дудлее, благородные лорды почувствовали, что они не в силах больше пускаться в новое неверное плавание, и решили, что ловкость и находчивость их достаточно испытаны на сегодня. Итак, они почтительно посоветовали Тому извиниться и отказать милорду, на что Том охотно согласился, не заметив легкого облачка неудовольствия, омрачившего личико леди Дженни, когда она услышала, что блестящий молодой царедворец так-таки и не будет принят.

      Затем наступила минута неловкого, выжидательного молчания; но Том не сообразил, в чем дело, и с недоумением оглянулся на лорда Гертфорда, который поспешил сделать ему какой-то знак. Том опять-таки ровно ничего не понял. На этот раз его опять выручила, со своей обычной находчивостью, леди Елизавета. Она грациозно присела и сказала:

      – Теперь не позволит ли нам Его Высочество удалиться?

      – Я готов позволить миледи все, что ей будет угодно, хотя, признаюсь, я охотнее согласился бы на всякую другую ее просьбу, исполнение которой не лишало бы меня ее очаровательного общества. Будьте здоровы, миледи! Да хранит вас Господь! – сказал Том и невольно подумал: «Недаром, видно, я так любил в моих книгах общество принцесс; вот когда оно мне пригодилось – знакомство с их высокопарным, вычурным обращением».

      Когда принцессы удалились, Том с усталым видом обернулся к своим наставникам.

      – А теперь, милорды, не разрешите ли вы мне удалиться? Я очень устал… мне хотелось бы отдохнуть.

      – Приказывайте, Ваше Высочество; наша обязанность повиноваться, – сказал лорд Гертфорд – Да вам и не мешает отдохнуть, особенно ввиду сегодняшнего банкета в Сити.

      С этими словами лорд Гертфорд дотронулся до звонка, и на пороге показался молоденький паж, которому было приказано позвать сэра Вильяма Герберта. Этот джентльмен не замедлил явиться и проводил Тома в жилые апартаменты. Первым движением Тома было взять со стола кубок с водой, но слуга, весь в бархате и шелке, предупредил его желание и, опустившись на одно колено, подал ему кубок на золотом блюде.

      Утомленный усталостью, пленник в изнеможении опустился в кресло и, робко поглядывая на свою свиту, как бы испрашивая ее разрешения, хотел было снять с себя башмаки, но новый мучитель в шелке и бархате опять предупредил его желание и, опустившись на одно колено, исполнил за Тома и эту обязанность. Том сделал было еще две-три попытки действовать самостоятельно, но, убедившись, что все его усилия в этом направлении останутся тщетны, с тяжелым вздохом покорился своей участи. «Господи Боже мой! – пробормотал он, – как они не возьмутся еще дышать за меня!»

      В туфлях и в роскошном халате Том прилег отдохнуть. Но уснуть он не мог: в голове его теснились мысли; в комнате вокруг него толпились люди. Разогнать докучные мысли он не мог, – они не оставляли его; разогнать докучных людей – не умел, и они тоже не оставляли его, к общей, его и своей, досаде.

      После того как Том вышел, благородные лорды, его пестуны, остались