Записки счастливого человека. Вера Павлова

      7 февраля

      Результаты томографии умирающего человека: последними угасают слух и осязание. Разговаривать. Целовать. А первым, по результатам другого исследования, человека покидает обоняние.

      Вот моё плечо: иди.

      Нам уже недалеко.

      Сострадание в груди

      разбудило молоко.

      Ну же, нежность, разбуди

      красные тельца в крови!

      Тельце лёгкое нести.

      Быть на высоте любви.

      8 февраля

      мозг сверлит без заморозки

      распоясавшийся страх

      грозовые перевозки

      опечатка в новостях

      балагуря каламбуря

      не обидеть бы судьбу

      будет буря

      будет буря

      будь что будет

      будь что бу

      Сон – сознанья изнанка,

      трепет сомкнутых век,

      сон – заочная ставка

      с задремавшим навек.

      Помнишь, мой рукокрылый,

      как, с нежностью какой

      я твои опустила

      веки

      вот этой

      рукой?

      9 февраля

      Первый сон после смерти Стива был слуховым и осязательным. Чернота перед глазами, он говорит: «Не бойся, ты не можешь меня видеть, пойдём», крепко берёт меня за руку, ведёт в постель, обнимает и целует. Второй сон: толпа, я знаю, что Стив в ней, ищу его, ищу, не могу найти. Третий сон: Стив лежит в постели, смотрит на меня испытующе, я едва выдерживаю его взгляд, и вдруг его лицо начинает размываться, тело превращается в жёлтый сугроб, оплывает, тает. Четвёртый сон, в день, когда вышел «Избранный»: Стива выписывают из больницы, я прихожу домой, а там поселились десятки незнакомых людей. Много кроватей, неубранные постели. «Я забираю мужа из больницы, куда я его положу? У вас хотя бы есть чистое бельё?» Они, хором: «Нет!»

      В полном составе чужая семья.

      Сослуживцы. Стая ворон.

      В гробу – любимый, за гробом – я,

      второе лицо похорон.

      Соболезнующих череда.

      Яма. За комом ком.

      Ворон, ворон, скажи, когда

      стану первым лицом?

      10 февраля

      Гуляем по Красной площади.

      – А это лобное место,

      здесь рубили головы.

      Четырёхлетняя Наташа, оживляясь:

      – А сегодня будут?

      Памяти клад ища,

      плачет горемыка.

      Старого кладбища

      мраморная книга

      ветром залистана,

      захватана мхами.

      Прячется истина

      прямо под ногами.

      Проводили. Зарыли. Простыли —

      жизнь вступила в свои права.

      Что растёт у тебя на могиле —

      незабудки, забудь-трава?

      Днём и ночью работают пчёлы —

      нарасхват незабудковый мёд.

      Послесмертия новосёлы

      ждут прохожего. Не идёт.

      11 февраля

      Он?

      No.

      Он,

      но…

      Он.

      Но!

      – Тпру.

      Спят, улыбаясь, в гробах страдальцы —

      всё отболело, всё отлегло.

      Два обручальных кольца