Призвание Рюрика. Посадник Вадим против Князя-Сокола. Василий Седугин

давний причет к боярыне Масленице, кричали на всю округу:

      – Душа ль ты моя Масленица, перепелиные косточки, медовые твои уста, сладкая твоя речь! Приезжай к нам в гости на широк двор на горах покататься, в блинах поваляться, сердцем потешиться. Уж ты ль, моя Масленица, касаточка, ласточка, ты же моя перепелочка! Прибывай в тесовый дом душой потешиться, умом повеселиться, речью насладиться!

      В ту долгую зиму Вадим почти никуда не выходил, а все время проводил с отцом в кузнице. Работы подвалило невпроворот: кому подкову изготовить да коня подковать, кому лемех или сошник выделать, а другие хотели получить изделия по мелочи: ножи, стамески, долота, шкворни, штыри… Работа силовая, все больше молотом колотить да клещами тяжести тащить, ухайдакаешься за день так, что не только пойти на гулянье, а как добраться до дома силы бы нашлись.

      Но вот, вволю отоспавшись, вышел он в первый день масленичного гулянья на улицу. Погода выдалась под стать празднику, на чисто-голубом небе ярко светило солнышко, ослепительно блестел снег, легкий морозец сковал проталины. Вадим удовлетворенно щурился, с наслаждением глотал прохладный свежий воздух. Не верилось, что целых две недели будет свободен от работы, что можно, не спрашивая разрешения у отца, пойти куда захочется. От всего этого – и от наступившего праздника, и от морозного утра, и от нежданно свалившейся свободы – у него легонько кружилась голова.

      Увидел кучкой стоявших друзей, направился к ним. Подойдя поближе, удивился, какими они стали маленькими и хиленькими. И что с ними такое стряслось?

      Друзья повернули к нему головы, послышались удивленные возгласы:

      – Это Вадим, что ли, идет?

      – Да его не узнать! Во вымахал!

      – За зиму такой здоровенный стал!

      Смущаясь, Вадим протягивал тяжелую руку с толстыми негнущимися пальцами, боясь пожать худенькие, тонкие ладони сверстников. Пробасил:

      – Здорово, братцы. Ну что, на санках пойдем кататься?

      – Какое катание? Да ты санки-то раздавишь, медведь такой!

      Вадим огляделся, удивленно хмыкнул:

      – И правда, ваши санки мне не подходят. Не умещусь в них!

      – Новые покупай.

      Рядом мужичок, у него санки на любой вкус.

      – Сколько просишь? – обратился к нему Вадим.

      – Зря, наверно, торгуешься! Монеты нужны!

      – Скуем! Дело нехитрое, – улыбнулся Вадим. – Я же кузнец!

      – Ну коли так, по две ногаты[1] штука. Выбирай!

      Вадим сунул мужичишке мелочь, ухватился за веревочку, которая была привязана к санкам.

      – А теперь на берег Волхова!

      Всей ватагой двинулись вдоль улицы. А из изб румяные, с утра хмельные молодушки зазывали:

      – Зайдите, съешьте по блинчику, со сметаной, маслицем и медом!

      – Блинчик круглый, что солнышко! Поторопите светило, чтобы прогнало стужу постылую!

      Мимо промчались сани с разнаряженными цветными лентами конями и развеселыми седоками, начавшими праздновать с самого утра:

      – Гей, честной народ, освободи дорогу! Семья Вавулы гуляет!

      На берегу Волхова столпотворение, высыпала, кажется, вся молодежь Новгорода. С криками восторга, визгом и смехом скатываются с высокой кручи на речной простор, покрытый льдом и снегом. Вадим пристроился на санках, оттолкнулся ногами:

      – Помчались, милые!

      Навстречу упругий морозный ветер, колючая снежная пыль, а санки несутся так быстро, что дух захватывает. Кто-то поднимался на гору, оказался на пути.

      – Эй-эй-эй! – только и успел крикнуть Вадим, как врезался в санки, послышался треск, перед глазами закружилось, завертелось, глаза закрыла белая муть.

      Встал, стер с лица снежную пелену, огляделся. На него смотрели испуганные девичьи глаза, пухлые губки шевелились, он услышал робкий голосок:

      – Ух, страху нагнал, медведь неуклюжий…

      Вадим с удивлением смотрел на девушку. Одета она была в шубенку из овчины, на голове пуховой платок, на ногах – валенки; а лицо круглое, с курносым веснушчатым носом и синими глазками. Раньше к девчонкам относился он почти равнодушно. Считал их аккуратными, спокойными и прилежными существами, которые осуждали их, ребят, за шалости и озорство. А сейчас вдруг почувствовал в груди теплоту и нежность, ему захотелось прокатиться вместе с ней. И он предложил:

      – А давай спустимся вместе!

      Она некоторое время колебалась, испытующе глядя ему в глаза, потом кивнула:

      – А что ж, можно и вместе!

      Он поставил ее санки впереди своих, сжал их ногами, девушку взял за плечи, и они кинулись в снежную пропасть. В лицо ему бил воздушный вихрь, а в груди его пело и ликовало, он испытывал сладкое упоение.

      Когда санки остановились, Вадим некоторое время восторженно глядел на девушку. Ему хотелось взять ее, маленькую, хрупкую, в свои могучие руки и унести на самый верх… Он потоптался, несмело улыбнулся и, прихватив

1

Ногата – самая маленькая монета на Руси.