Спасти Москву! «Мы грянем громкое „Ура!“». Герман Романов

тет-а-тет. Но сейчас мне ясно одно – скоро начнется война.

      – Война?! Боже мой, опять будем убивать друг друга, – простонала Ксения. Она, как и все женщины на земле, за исключением ущербных на голову, войну недолюбливала, ибо какой жене и матери понравится отправлять на смерть мужей и сыновей.

      – Не с большевиками, успокойся – они заняты мировой революцией, им сейчас не до нас, в Берлине парад проводят!

      Губы Деникина сжались в злую гримасу. Только недавно он понял, что все перемены, прошедшие с марта, оказались наилучшим выходом из положения. И хотя сердце многого не принимало потому, что перемирие с большевиками он рассматривал как сделку с бесами, но разум постоянно говорил, что, перед тем как начать войну снова, нужна передышка.

      «А ведь мы Россию заново собирать начали, потихоньку. И даже больше», – быстро пронеслась в голове мысль, и тут Антон Иванович, углубившийся в размышления, почувствовал, что ладонь жены теребит его за плечо, требовательно и настойчиво.

      – Антон, ты задумался. С кем война-то будет?

      – Я думаю с Румынией, – тихо произнес Деникин, и Ксения понятливо кивнула – секреты своего мужа она тщательно хранила, но и генерал редко разговаривал о служебных делах дома.

      – И очень скоро…

      Новороссийск

      – Я капитан Ермаков, – Фомин сделал шаг вперед, – позвольте осведомиться, чему обязан, господин капитан второго ранга?

      – Мне приказано немедленно доставить вас в Одессу…

      – Кем приказано?

      Слова непроизвольно вырвались у оторопевшего от такого удивительного заявления танкиста.

      – Адмиралом Колчаком, – резанул моряк с высокомерной снисходительностью во взоре, протянув плотный картонный пакет. – И вручить вам лично в руки радиограмму, господин капитан.

      – От кого?! – изумился Фомин, и от растерянности совсем глупо спросил: – От адмирала? А там что…

      – От его величества, – выделяя каждое слово, произнес моряк, смотря на Фомина как на умалишенного. – Адмиралы танками не командуют. А шифровальщики обязаны всегда запечатывать повеления его императорского величества! Мне приказано лишь вручить вам в руки лично. Прошу расписаться, господин капитан!

      Семен Федотович надорвал запечатанный конверт, машинально расписался на нем и вытащил тонкий листок. Руки затряслись, когда он его развернул. Твердым почерком шифровальщика были тщательно выведены буквы – «Генерал Арчегов тяжело ранен в голову. МИХАИЛ».

      Далее шло привычное «с подлинным верно», но вот подпись под ним несказанно удивила – «адмирал Колчак». Он прочитал послание еще раз и прикусил губу.

      «Случайно он меня нашел или… Нет, если бы знал, что моя смерть от ожогов мистификация, то разыскал раньше. Похоже, с Константином Ивановичем совсем скверно, раз врачи помочь не могут. Только я, вот почему так коротко написано. Тогда нельзя терять ни минуты».

      Фомин поднял глаза и увидел, как возле него образовалась почтительная пустота. Танкисты