Я – телохранитель. Киллер к юбилею. Владимир Гриньков

держат рядом. А коли ты им без надобности, гонят прочь, – Богданов сказал это без печали.

      Анатолий подлил водки своему собеседнику. Себе – совсем немного.

      – За работу спасибо, – вспомнил Китайгородцев. – Ваши тут всё, о чем я просил, за два часа исправили.

      Богданов в ответ только махнул рукой. По нему было видно, что, хотя он просьбу гостя уважил, считает всю эту суету бессмысленной. Не было тут дверных глазков с самого момента постройки дома – и дальше без них запросто обходились бы. Не горит фонарь у входа – так и нечего по ночам тут шастать, только охранников пугать…

      – Давай за нашу работу! – предложил тост Андрей Ильич. – Чтоб она была поспокойнее да поприятнее. Хотя…

      Вздохнул, выпил, закусил, только потом продолжил свою мысль:

      – Скоро беспокойные деньки начнутся. Гости съедутся.

      – Тапаевские?

      – Ага. Полтинник нашему Генриху Эдуардовичу. А его Анютке – двадцать. Ты представляешь? Сплошные круглые даты.

      – Да, праздник не рядовой, – признал Анатолий. – Гостей много будет?

      – Немного. Человек пять-семь. Только самые близкие родственники.

      Китайгородцев посмотрел на собеседника долгим внимательным взглядом. Тот на взгляд внимания как-то не обратил.

      – Людей мало, а суеты все равно будет много, – вздохнул Богданов. – Не привык я – чтоб мельтешение. Привык, чтоб по-тихому. Без суеты и спешки.

      – Тут мало кто появляется? – полувопросительно-полуутвердительно произнес Анатолий.

      – Ага. Не любим мы тут чужих. Одно беспокойство от них только.

      Телохранитель подлил еще водки Андрею Ильичу.

      – А как вообще обстановка вокруг Тапаева? – спросил он, придавая голосу выражение деловитой будничности.

      – Нормальная обстановка… Ну, давай за тебя? – предложил Богданов и выпил. Начальник службы безопасности уже выглядел захмелевшим.

      – Угроз не было? – прямо спросил Китайгородцев.

      Богданов поперхнулся огурцом.

      – К-каких угроз? – посмотрел внимательно.

      – Я про Тапаева спрашиваю.

      – Нет. Не было.

      «Кажется, коснулись неприятной темы», – подумал Китайгородцев и продолжил:

      – Тут такое дело… У меня всё-таки эта девчонка под присмотром. Я за нее отвечаю. И мне надо быть в курсе того, что вокруг происходит. Я оперативную обстановку должен знать как свои пять пальцев.

      – Значит, так! – с хмурым видом произнес его собеседник и склонился вперед, упершись грудью в столешницу. – Оперативная обстановка спокойная, потому что находится под постоянным контролем Богданова Андрея Ильича!

      Он стукнул кулаком по столешнице. Звякнули в тарелках вилки.

      – И если кто-то попытается… Ну, хотя бы только замыслит… Мы того порвём на куски к едрёной фене!

      Он слишком сильно подался вперёд и потому вдруг увидел содержимое эмалированной кружки Китайгородцева.

      – Ты что же это! – опешил Богданов, неприятно удивлённый нечаянно сделанным им открытием. – Ты не пил, что ли?

      – Я