Остров, которого нет. Борис Антонович Руденко

заворчал – умываться он не очень любил – но все же открыл кран, намочил ладони и старательно протер лицо.

      – Ну вот видишь, как хорошо, – одобрил Игорь, вытирая его полотенцем.

      – Плохо, плохо, – возразил Ежик, отфыркиваясь.

      Ежик был похож на Иванушку-дурачка, каким его рисуют в детских книжках: круглолицый, курносый, с золотистыми волосами, вьющимися крупными кольцами. Он и на самом деле был дурачком. Олигофрения в степени дебильности. Совершенно безобидным, по меньшей мере для нас, несмотря на могучее, атлетическое телосложение, трогательно-ласковым, абсолютно бесхитростным и потому все мы ломали головы, пытаясь понять, зачем Ежик тут оказался.

      – Молодец, Ежик, – сказал Игорь, завершив утреннюю процедуру тем, что причесал ему щеткой золотистые кудри. – Совсем красавец стал. Посмотри-ка на себя в зеркало!

      Но смотреть в зеркало Ежик не захотел.

      – Плохо, – повторил он жалобно, словно прислушиваясь к чему-то извне, слышному только ему.

      Мы с Игорем переглянулись.

      – Что плохо, Ежик? – спросил я. – Что тебя беспокоит?

      Но Ежик уже забыл о своем волнении. Он не умел сосредотачиваться надолго.

      – Кушать надо, – объявил он. – Ежик будет кушать, и Игорь будет кушать, и Профессор тоже, и Вартан, и Костя…

      Он первым вышел из комнаты и торопливо зашагал в столовую, широко размахивая руками. Мы пошли следом, не пытаясь за ним угнаться: когда Ежик спешил к столу, соперничать с ним было бесполезно.

      Столовая расположена в противоположном конце коридора. Дверь ее открывалась тоже автоматически трижды в день на полчаса, за которые мы должны были управиться с едой. Ну а пока мы вкушали пищу, невидимый персонал споро и ловко прибирался в наших комнатах, всякий раз их тщательно обыскивая. Смысла в этом мы не видели: все, что можно было объявить запретным и отобрать, отбиралось в течение первого же дня пребывания узника, поэтому обыски воспринимали в качестве священной традиции заведения.

      Надо отдать должное, кормили тут неплохо. Не ресторан, конечно, но и на тюремную кухню не похоже. Что-то вроде заводской столовой, или даже профсоюзного дома отдыха из далеких прежних времен, в которой повара готовить не умеют, зато работают относительно честно, не сбывая продукты на сторону и обкрадывая клиентов лишь в пределах скромных личных потребностей. Вартан и Костя были уже здесь. Они расставляли на столе миски, в которые накладывали из общей кастрюли что-то дымящееся и густое.

      – Доброе утро, – сказал Вартан. – Сегодня у нас геркулес, хлеб с сыром и кофе с молоком. К тому же на закуску по ложке винегрета. Но если кто-то не любит винегрет, я на него не обижусь.

      – Держи карман шире, – буркнул Костя. – Тебе волю дай – за всех подметешь. И куда в тебя только влезает!

      Худенький, невысокий Вартан чрезвычайно любит поесть и соперничает в своей страсти к съестному с Ежиком. Как ни странно, это совершенно не отражается на его комплекции. Он очень тосковал по национальной острой еде, однако местные повара рецептами армянской кухни явно не