Алая королева. Филиппа Грегори

согласно кивнул старый воин, – полагаю, она-то была совершенно в этом убеждена. Не сомневаюсь, что она действительно слышала голоса ангелов. Наверняка слышала! Иначе никогда бы не сумела совершить ни одного из своих подвигов.

      Тут гувернантка пронзительным голосом позвала меня с парадного крыльца, и это на минутку меня отвлекло. Тем временем старый солдат успел поднять свой ранец и забросить на плечо.

      – Но ведь все это правда? – допытывалась я, нагоняя его и пытливо заглядывая ему в глаза, когда он, чуть прихрамывая, уже шагал через конюшенный двор к воротам, что выходили на проезжую дорогу.

      – Солдатские байки, – равнодушно обронил он. – Можешь все это забыть. И ее тоже. А уж меня-то, видит Бог, и вовсе вряд ли кто вспомнит.

      В общем, я отпустила его. Но Жанну не забывала и никогда не забуду. Каждый раз я обращалась к ней в своих молитвах и просила указать мне путь, а порой, крепко зажмурившись, тщетно старалась представить ее себе. С того дня любой солдат, останавливавшийся у ворот нашего Блетсо и просивший милостыню, получал тарелку еды, и ему непременно велели дождаться маленькой леди Маргариты, которая захочет с ним побеседовать. За мной посылали, и я действительно всегда выясняла у каждого такого солдата, довелось ли ему побывать в орлеанских фортах Огюстен и Турель и в самом Орлеане, в Жаржо, в Божанси, в Пате, в Париже. Мне были известны все без исключения места, где Жанна выигрывала бои, известны так же хорошо, как названия соседних с Блетсо деревень у нас в Бедфордшире. Некоторые из забредавших к нам солдат действительно участвовали в этих сражениях, а кое-кому посчастливилось видеть и саму Жанну. Но все описывали ее одинаково: хрупкая девушка верхом на огромном белом коне, над головой развевается знамя с вышитыми на нем лилиями. Она всегда мелькала именно там, где битва была наиболее жестокой и яростной; эта девушка вела себя точно принц, восходящий на престол и поклявшийся принести мир и победу в свою страну; она отдала жизнь служению Богу; она была самой обыкновенной девушкой вроде меня, но стала настоящей героиней.

      На следующее утро за завтраком выяснилось, почему мне запретили молиться по ночам: мать велела мне готовиться к путешествию, к долгому путешествию, как сказала она.

      – Мы отправляемся в Лондон, ко двору короля Генриха.

      Предвкушая эту поездку в столицу, я пришла в страшное возбуждение, но сдерживалась, стараясь ничем не выдать своего восторга, – все-таки я не какая-то там тщеславная гордячка! Я лишь смиренно склонила голову и прошептала:

      – Как вам будет угодно, госпожа матушка.

      На самом деле эта поездка представлялась мне лучшим из того, что могло случиться в моей скучной жизни. Здесь, в Блетсо, в сердце тихого графства Бедфордшир, у меня не было ни малейшей возможности проявить свою стойкость и умение сопротивляться опасностям и соблазнам светского общества, а также не было нужды преодолевать различные, еще неведомые мне искушения; здесь меня окружали только наши слуги и мои сводные братья и сестры, которые были старше меня и считали, что на такую «мелочь»,