Вознесенский. Я тебя никогда не забуду. Феликс Медведев

протянула ручку: «Извините, меня зовут Софа, София». И взглянув на маленькие наручные часики, добавила: «Не пропустить бы тригонометрию, хотя я ее так не люблю…»

      А дальше? Дальше была сказка, волшебная сказка о любви. И о любви к поэзии Андрея Вознесенского.

      Раз, а то и два в неделю я вымаливал у своего начальника лейтенанта Гунина увольнительную (их к концу службы у меня набралось штук сто) и летел над брусчатой мостовой, соединяющей часть с кварталом офицерских домов. Завидев меня из окна своей комнатки, Софи выпархивала навстречу, и мы уходили подальше от людских глаз. Гуляли, целовались (знал бы об этом ее отец, полковник, командир соседней части, он бы, наверное, меня застрелил) и без конца читали друг другу стихи…

      Я:

      Выходит замуж молодость

      Не за кого – за что,

      Себя ломает молодость

      За модное манто.

      За золотые горы

      И в серебре виски.

      Эх, да по фарфору

      Ходят сапоги!

      Она:

      Душа моя, мой звереныш,

      Меж городских кулис

      Щенком с обрывком веревки

      Ты носишься и скулишь…

      Я:

      О две параллели,

      Назло теореме

      Скрещенных в Ирене!

      Мы соревновались друг с другом: кто больше помнит Вознесенского, спорили о той или иной строке, раскладывали по полочкам тот или иной образ.

      Я Мерлин, Мерлин, я героиня

      Самоубийства и героина…

      Кому горят мои георгины?

      С кем телефоны заговорили?

      Кто в костюмерной скрипит лосиной

      Невыносимо… —

      читала она.

      Невыносимо, что не влюбиться,

      Невыносимо без рощ осиновых,

      Невыносимо самоубийство,

      Но жить гораздо невыносимей! —

      продолжал я.

      Вокруг ни души. Сквозь березовые ветви мягкую поляну пронизывали ласковые солнечные лучи. В те мгновения я был самым счастливым человеком… во всей округе.

      Так поэзия Вознесенского и горячечные встречи с его юной поклонницей скрасили три года моей армейской службы.

      На прощание в сентябре 1964 года Софи подарила мне только что вышедший тогда сборник нашего с ней любимого поэта «Антимиры». Книжка сохранилась у меня до сих пор, вся зачитанная, замусоленная… Вот уже полвека стоит она на полке, храня сказочную ауру армейской молодости, воскрешая в памяти самое романтическое время моей жизни…

      Как первая любовь – навсегда

      Ностальгически оглядываюсь на годы, когда поэзия вызывала в обществе глубинно-духовный отклик, когда миллионы людей заполняли стадионы и площади. Народ слушал стихи и прислушивался к окружающему миру. Конец пятидесятых – начало шестидесятых. То была легендарная эпоха. Эпоха и Андрея Вознесенского, который своими первыми публикациями в «Литературной газете» в 1958 году, первой, умещавшейся на ладони тоненькой книжечкой, поверг читателей в шок:

      Вздрогнут ветви и листья,

      Только ахнет весь свет

      От трехпалого свиста

      Межпланетных ракет.

      И