Зверинец. Олег Кожин

подумать, Штойбер способен видеть сквозь толщу льда! Он ждал едкого замечания, но вместо этого услышал тревожное:

      – Выстрелы. Это выстрелы.

      Штойбер напряженно всматривался в лаз. Сверху слышались обрывки голосов, крики, но больше никто не стрелял. Наконец все затихло. Из ледяной трубы потянуло тишиной. Замершее сердце Толика осторожно застучало вновь. Может, не выстрелы? Может, Штойбера подвел слух? Но веревка дернулась, шевельнулась змеиным хвостом, и тишина вдруг стала зловещей. Раздался новый звук, резкий, скользящий. Он нарастал, становился громче, и Толик, поняв, что сейчас произойдет, заорал начальнику:

      – В сторону!

      Тот, похоже, сообразил и сам, но отпрыгнуть не успел. Как пушечный снаряд, из лаза вылетел черный сгусток. Он ударился в Штойбера, сбил с ног, и вместе они покатились по склону из мерзлых туш. Луч налобника мигнул, пропал, возник снова и вновь пропал, теперь уже насовсем. Штойбер придушенно сопел. Облапившая его чернота молчала. В полном отчаянии, не зная, чем помочь и что делать, тонко, по-бабьи, визжал Толик.

* * *

      Когда все улеглось и схлынула истерика, проснулась совесть. Дурацкий атавизм, с единственным предназначением – мучить интеллигентов – запоздало терзал Толика. Ведь не помог, когда надо было! С места не сдвинулся, парализованный ужасом! Он украдкой бросил виноватый взгляд на Штойбера, но предательский налобник засветил тому прямо в лицо.

      – Анатолий, держите ровнее! – начальник поморщился, прикрываясь ладонью.

      Толик поспешно переместил луч. Широко открытые глаза мертвого Кострова глядели с укоризной. Мучительный стыд проступал на лице Толика пунцовыми пятнами. Оставалось только глупо радоваться, что налобник Штойбера приказал долго жить.

      Выстрел разворотил Кострову грудь. Снежно блестели обломки костей. Резко и противно пахло свежей кровью. Из кровавой дыры размером с кулак все еще тянуло влажным паром. Тело остывало стремительно. Толик поежился, кутаясь в аляску. Показалось, что в пещере резко похолодало.

      Мысли Штойбера, похоже, работали в том же направлении. По-стариковски упираясь руками в колени, он поднялся, отряхнул штаны и посмотрел на Толика такими глазами, что тот сразу все понял.

      – У-у-у-у, нет! – Толик замотал головой. – Иван Михайлович, нет! Я не полезу! Он же психопат, ну! Вы посмотрите, посмотрите, что он сделал!

      Он простер руки к мертвому Кострову, словно призывая его в свидетели. Покойник невозмутимо молчал, отдавая ледяному куполу последние крохи тепла.

      – Анатолий… Анатолий, послушайте меня… – Штойбер доверительно взял его за локоть. – Послушайте… Если мы останемся здесь, то погибнем, как эти бедолаги сторожа. Веревка пока еще висит. Но это пока!

      – Вот вы и лезьте! – истерично вскричал Толик. – Че ж сами-то…

      – Я слабее вас физически, я не смогу сам… – мягко перебил Штойбер. – Но куда важнее, что у меня, похоже, сломаны ребра. Мне даже дышать тяжело…

      Отступив, он слегка завалился набок