Генри Сент-Джон, лорд Болингброк – английский мыслитель эпохи Просвещения. Елена Рубинштейн

лучшие литературные силы Англии того времени: Дж. Свифта, А. Поупа, журналиста и драматурга Дж. Гэя и других. Его собственные публикации выходили за подписью «О». В «Крафтсмене» впервые были напечатаны трактаты, в которых Болингброк изложил основы своего политического учения: «Рассуждения о партиях», «Заметки по истории Англии», «Политический катехизис фригольдера» и другие.

      Фиктивный редактор журнала Калеб Д’Анверс (т. е. сам Болингброк) писал, что журнал «будет существовать до тех пор, пока существует английский язык, и поведает о духе времени, в котором он (журнал – Е. Р.) был создан, будущим поколениям». Через неделю правительственный «Лондонский журнал» высмеял это заявление и добавил, что «слишком отдаленное от будущих поколений настоящее поколение никогда не будет ни покупать, ни читать его». Однако министерские писаки просчитались во всех отношениях. Писатель О. Голдсмит, крупный ученый и публицист С. Джонсон свидетельствуют, что «Крафтсмен» раскупался даже быстрее, чем популярнейший «Спектейтер»[52]. Между «Крафтсменом» и правительственной прессой шла настоящая газетная война. Один из вигских журналистов признался, что участники ее истощили все темы о правительстве. Журнал был популярен не только в Лондоне, но являлся одним из самых распространенных и читаемых в североамериканских колониях.

      Поуп и Свифт постоянно после возвращения Болингброка на родину побуждают его к написанию философских и исторических трудов. Болингброк чувствует свою раздвоенность: он – человек действия, но в то же время и философ. О том, что эта двойственность тревожила и ощущалась им, говорит его вопрос в одном из писем к Свифту по поводу максимы древних; может ли человек действия быть в то же время философом. Этот вопрос – только повод для собственных рассуждений о том, что говорить о философии – одно, действовать в соответствии с ее принципами – другое, и можно ли вообще в реальной жизни действовать в соответствии с принципами той философии, которую исповедуешь?

      Вступив в активную политическую борьбу, Болингброк уже не может уделять много времени философским и историческим опытам и признается, что в Англии менее годен для философии, чем был во Франции. Очень показательна переписка Поупа и Свифта, в которой они убеждают друг друга оказать давление на Болингброка и заставить его продолжать философские опыты и начинать исторические. Поуп, видя участие своего друга в политической борьбе, приходит к выводу, что тот является «человеком мира, не космоса», т. е. не философом[53]. Только снова оказавшись вне политики, в уединении во Франции, Болингброк смог, наконец, возобновить научные изыскания. Причина вторичного отъезда во Францию Болингброка осталась неизвестной. Много лет спустя в письме к лорду Марчмонту он признавался, что тогда друзья убедили его в необходимости отъезда для их «политических проектов»[54]. Эта загадочная фраза находит объяснение, если учесть, что, начиная с 1734 г., Р. Уолпол предпринял настоящую кампанию

52

Цит. по: Kramnick I. Op. cit. – P. 15; Goldsmith O. Op. cit. – P. 67; Johnson S. The Lives of the Most Eminent Poets. L., 1783 V. IV. – P. 337.

53

Pope’s Correspondence. VII. – P. 351; vol. III. – P. 212–213’ 274–275’ 351’ 375’ V. Iv – P. 177, 445.

54

См. переписку Болингброка и лорда Марчмонта за июль 1746 г. Selections from the papers of the carls of Marghmonts. V. II. – P. 210–250.