.

залилась бы громким хохотом. Нельзя. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы начальница догадалась, что на самом деле происходит. Розелина сама не понимала почему, но твердо знала: надо во что бы то ни стало избавиться от этого внимательного, пронизывающего, почти плотоядного взгляда. Надо бежать. Это придало ей сил, и она сумела выдавить из себя подобие улыбки. У нее было такое чувство, будто она вообще разучилась говорить. Язык в пересохшем рту стал тяжелым, как гиря.

      – Я не очень хорошо себя чувствую, – наконец пробормотала она.

      Неловко развернулась, на ощупь нашла дверную ручку и вышла в коридор, каждую секунду опасаясь, что начальница нагонит ее и прикажет вернуться в кабинет.

      На минутку заглянула в свою комнату – забрать сумку и куртку.

      Она не помнила, как добралась до дому. Дома никого не было. Она и в самом деле паршиво себя чувствовала. Настолько паршиво, что уже не справлялась с работой. Последняя ниточка, связывавшая ее с реальным миром, истончалась на глазах.

      Она легла на бок, подтянула коленки к груди и провалилась в сон.

      Глава 10

      Руссель заставил Мартена прождать добрых десять минут. Преодолев раздражение, он воспользовался возникшей паузой и позвонил Жаннетте – узнать, начата ли проверка по всем базам данных: уголовного розыска, Министерства внутренних дел и прочих, а также напомнить, чтобы она связалась с Интерполом.

      Руссель был моложе его на два года, хотя выглядел старше. Точнее говоря, он вообще не имел возраста, всегда одетый в неизменно серый костюм с такой же неизменно голубой сорочкой и крайне ограниченным набором галстуков, по большей части однотонных, реже – в горошек. Его впалые щеки прорезали две глубокие складки, спускавшиеся к уголкам рта, – признак заядлого курильщика. Иных пороков за ним не числилось.

      Когда Мартен вошел в кабинет, он читал его предварительный рапорт.

      Лишь дочитав до самого конца, Руссель поднял глаза.

      – Что-нибудь еще есть? – спросил он, глядя на Мартена поверх узких очков. Здороваться он, очевидно, не находил нужным.

      – Здесь почти все. За одним исключением. Убийца украл спортивную сумку жертвы. Я только сегодня утром сообразил.

      – Не нравится мне все это, – сказал Руссель. – Отец убитой женщины раньше работал советником в мэрии.

      В способности мгновенно учуять в любом деле политическую подоплеку, мало кто мог сравниться с Русселем.

      – Вы думаете, здесь есть зацепка? – удивился Мартен, изображая дурачка. – Политический противник отца убивает дочь?

      Руссель испепелил его взглядом.

      – Вы прекрасно поняли, что я имел в виду. Что там у вас с ограблением ювелирной лавки?

      – Мы задержали троих подозреваемых. Один уже дал признательные показания.

      – Отлично. Надо бы мне почаще уезжать на конгрессы, – с почти человечной улыбкой добавил он. – Значит, так. Бросайте все остальные дела и занимайтесь убийством. Договорились?

      Мартен кивнул.

      – И вы должны иметь со мной постоянную связь. Хотя бы по телефону, если на иное не будет