Рядом с Джоном и Йоко. Джонатан Котт

в нужном месте. За год до того я окончил Беркли со степенью магистра в области литературы, но прелесть академической жизни меркла в свете того, что казалось социальным, культурным и политическим пробуждением великой новой Америки. Для меня, как и для многих других в Сан-Франциско, 1960-е были тем временем, когда люди жили настоящей жизнью. Куда бы вы ни шли, везде, как пел Боб Дилан в Tangled Up in Blue, “по вечерам в кафе играла музыка, а в воздухе пахло революцией”[28]. Среди лозунгов студенческих протестов во Франции в мае 1968 года были “Живи не тратя времени”[29] и “Скука контрреволюционна”. И на Телеграф-авеню в Беркли, и в Хейт-Эшбери в Сан-Франциско[30] жили не скупясь, а скуки попросту не существовало.

      Каждый считался гением, пока не было доказано обратное. Никто не знал наверняка, когда, где и в чьей компании может внезапно соткаться магия. Источником счастья мог оказаться любой англичанин или индиец. Но были и местные – Grateful Dead, Jefferson Airplane, Creedence Clearwater Revival. Даже такие коммерческие коллективы, как Monkees, которых Джон Леннон однажды назвал “величайшими комиками со времен братьев Маркс”, смогли произвести на свет ослепительную I’m a Believer, так что предугадать, когда появится новый Орфей или Давид, было просто невозможно.

      Более того, любой мог оспорить все что угодно. “Нужно быть крутым, чтобы тебя заметили”[31], – пел об этом Джон Леннон в Come Together. Нам была нужна только любовь, и благодаря одноименному битловскому гимну мы понимали, что все можно сделать и спеть, поскольку все уже сделано и спето (“Невозможно познать непознаваемое, / Невозможно увидеть невидимое”[32]). Это было просто: все, что нужно понять и создать, достаточно просто вспомнить и заново воссоединиться с тем, что всегда оставалось на виду.

      Сам я часто вспоминаю одно январское утро 1966 года в Беркли. Только что вышел битловский альбом Rubber Soul, и, гуляя по Бенвеню-авеню, я, к своему изумлению, услышал из открытых окон перекликавшиеся и перекрывавшие друг друга звуки песен Girl, The Wo r d и Norwegian Wood. Я чувствовал себя так, будто Beatles воплотили в жизнь мечту французского поэта Артюра Рембо о создании универсального языка и преобразовании мира посредством своего рода акустической алхимии и все мы просто следовали, выражаясь словами Рембо, “своими путями, за своими образами, взглядами, дыханиями”[33]. Но по другую сторону Тихого океана шла война, так что я (и это было неизбежно) понял, что для меня, хотя бы ненадолго, настало время отвлечься от этой мечты.

      Свою ярую приверженность пацифистским взглядам и ценностям я приобрел благодаря одной из моих самых любимых детских книг – “Истории Фердинанда” Манро Лифа. Выпущенная в 1936 году, она рассказывает об испанском быке, чьим единственным желанием было нежиться в тени пробкового дерева и нюхать цветочки. Но однажды, растянувшись на прохладной травке, Фердинанд случайно подмял под себя шмеля. Ужаленного, фыркающего, гневно взрывающего копытами землю, его заметили пятеро мужчин, прочесывавших местность в поисках самого злого и свирепого быка. Безумно обрадовавшись такому сказочному везению, они посадили Фердинанда

28

There was music in the cafés at night / and revolution.

29

В оригинале лозунг звучал Vivre sans temps mort, jouir sans entraves! – “Живи не тратя времени (на работу), радуйся без помех!”.

30

Калифорнийские центры движения хиппи 1960-х годов и главные места действия Лета любви.

31

Got to be good looking ’cause he’s so hard to see.

32

There’s nothing you can know that isn’t known / Nothing you can see that isn’t shown.

33

Имеется в виду поэма Артюра Рембо “Озарения”.