Славянский викинг Рюрик. Кровь героев. Василий Седугин

остановиться здесь на ночь, а завтра без особого риска двинуться в направлении Аахена.

      Рерик сообщил о своем решении спутнице. Ильва молча кивнула. Всю дорогу она молчала. Ею овладело какое-то оцепенение, она делала все машинально, бессознательно и непроизвольно, с безучастным, отсутствующим взглядом. Рерик понимал, что она переживает гибель Уто. Сам он тоже часто видел одну и ту же картину, как его друг понукает своего коня и стремится быстрее ворваться в схватку с противником, на мгновение поворачивает к нему лицо и кричит как завещание: «Спасай герцогиню!»…

      Так-то вот все обернулось: друг пал в ожесточенной стычке, а он с его невестой тайными тропами пробирается к намеченной цели. Уто, Уто, друг дорогой, что с тобой стало? А может, судьба милостива, и ты остался жив и каким-то чудом ускользнул от диких викингов?.. Но Рерик побывал уже не в одном сражении, многое повидал и в чудеса не верил.

      Жестокая правда войны приучила его к трезвому мышлению, лишенному несбыточных надежд.

      Едва они расседлали коней и пустили их пастись на лужайку, как о траву ударился глухарь и по-глупому закудахтал, распушив перья. Рерик не удержался и срезал его стрелой. Потом взял саблю, выкопал по колено яму и из березовых веток развел в ней большой костер. Когда стенки ямы прогрелись, вынул угли, а завернутое в листья мясо глухаря опустил в яму и сверху прикрыл плоским камнем, на котором снова развел большой огонь. Затем отыскал толстое дерево. Его корни образовывали естественное ложе для ночлега, туда он накидал лапы ельника; ствол дерева защищал от ветра, а раскидистая крона – от возможного дождя. Так в детстве устраивались они с отцом, когда уходили за дичью далеко от дома и их настигала ночь.

      Мясо глухаря получилось удивительно вкусным: снаружи оно покрылось красновато-бурой пленкой, а внутри было сочным и нежным. Пока ужинали, наступили сумерки. Небо на закате из белого стало зеленым, потом оранжевым и темно-красным. Они легли на мягкие лапы ельника и накрылись плащами. Перед ними горел костер, к дереву были привязаны кони.

      – Завтра дождь будет, – неожиданно проговорил Рерик.

      Ильва непонимающе взглянула на него.

      – В ушах булькает, – пояснил он. – Я чувствую ненастье за сутки.

      Она ничего не ответила.

      Проснулись поздно. В овраге Рерик нашел ручеек. Они умылись, в баклажки набрали в дорогу воды. Затем он накидал на вчерашний костер сухих тонких веток, раздул огонь. Пока подогревалась еда и кипятился отвар из листьев смородины, решил разобрать сумку викинга. Вытряс ее содержимое на траву. Там были огниво, трут, сыр, вяленое мясо, нож, шило, нитки и какой-то сверток. Когда он развернул его, Ильва ахнула: в нем хранились золотые и серебряные серьги, кольца, браслеты, несомненно, награбленные во время набега. Видно, отряд давно промышлял в разных землях и странах.

      Как истинная женщина, Ильва примерила все украшения, глаза ее блестели восторгом. Впервые она забыла про свое горе. И хотя Рерик тоже скорбел по безвременной