Шалости акселератов. Пьеса. Нереальная история. Александр Николаевич Лекомцев

ой детской площадки. Скамеечка и песочница с большим деревянным грибком. В центре, широкие качели, в полутора-двух метрах друг от друга.

      На скамейке сидит фешенебельно одетый старик. Это, по большому счёту, современный российский олигарх, Ахмед Насырович Гомдедов. Рядом с ним его внучка Зульфия , такая же смуглая, как дед. Одета, в отличие от деда, скромно и просто.

      На ней джинсы, поверх цветистой кофточки застёгнутая на все пуговицы куртка яркого цвета. Рядом с ней, на скамейке, большая сумка-портфель с металлическим замком.

      Зульфия: – Дедушка, а ты зачем появился в этом дворе? Наверное, ещё и телохранителей ко мне приставил. Да?

      Гамдедов: – Но ты, Зульфия, не обижайся. Ты же вышла за пределы нашего имения. А тут народ злой и бедный шарахается. От нищебродов всего можно ожидать. Сама знаешь. Надо присмотреть за тобой.

      Зульфия: – Тебе твои охранники донесли, что я здесь?

      Гамдедов: – Не донесли, а вежливо и оперативно сообщили. Они мне сказали: «Ваша внучка, Ахмед Насырович, прекрасная и уважаемая Зульфия Тахировна, находится на детской площадке… Они не просто указали твоё настоящее местоположение, но и доставили меня сюда.

      Зульфия: – Я уже взрослая, и хочу быть самостоятельной!

      Гамдедов: – Года черед два-три обязательно будешь, а пока тебе надо немного подрасти.

      Зульфия толкает его рукой в плечо): – Мы тут с Венькой играем в террористов, а ты и его папа всегда мешаете. Обложили нас со всех сторон.

      Гамдедов: – Слетали бы вы оба с Вениамином, с сопровождающими, за границу. Англия, Франция, Италия…. Во многих странах у меня и папы твоего сорванца Вениамина Сергеевича и дворцы есть и надёжные люди.

      Зульфия: – Скучно нам за границей. А здесь можно поиграть. Всё там надоело. А здесь можно кого-нибудь разыграть. Мы с Венькой претворимся террористами, и кого-нибудь напугаем. Вот весело. Это же не запрещается?

      Гамдедов: – А чего тут запретного? Просто дети немного развлекаются. Вот и всё. Путь только кто-нибудь мне скажет, что в такие игры детям играть запрещено.

      Зульфия: – И что ты сделаешь, дедушка?

      Гамдедов: – Я того господина в порошок сотру! Все знают твоего деда Ахмеда Насыровича Гамдедова. Слов на ветер не бросаю. Первый человек государства – мой друг. Мы с ним вместе… Впрочем, какая разница. Но пусть Аллах даст ему много здоровья и благополучия!

      Зульфия обнимает Гамдедова): – Тогда иди, дедушка! Не мешай нам с Венькой играть и немножко пугать людей.

      Гамдедов: – Не буду мешать. Но знайте оба, что вы под нашим присмотром. Никто из этих, скажем так, людей вас не обидит. Играйте свободно.

      Зульфия: – А ты, мой славный дед, Ахмед Насырович, никогда не был террористом?

      Гамдедов: – Ты моя внученька, что, обалдела? Но по-молодости имелись отсидки, как у у всех уважаемых людей… Но по другим делам. Мы же – российские патриоты (поднимается со скамейки). Так что, играйте с Вениамином Сергеевичем под нашим прикрытием. Вам всё можно. Вы ведь дети, да не простые, а…

      Зульфия: – А золотые!

      Гамдедов: – Всё верно. Так и должно быть, и ваши внуки с Вениамином такими же будут. В России есть, где разгуляться.

      Уходит

      Зульфия пересаживается на одну из качелей, ставит рядом с собой сумку-портфель. Слегка раскачивается.

      Перед ней появляется парень, лет 27-28. В расстегнутой и помятой серой рубахе, в чёрных джинсах не первой свежести, с сигаретой в зубах. Всем своим видом, даже походкой, показывает, что очень крутой. И на самом деле, кликуха-погоняло у него не простая – Гиббон

      Гиббон: – Привет, девчура! Не бойся! Насиловать и мочить не буду. Хотя здесь для этого тихо и глухо, как в танке. Желание имею пообщаться с первым-встречным поперечным. Это мне зараз. Да не дрожи. Я ведь своими шнифтами углядел, что ты ещё ребёнок. А нормальная братва к детям, всегда, конкретно, относится по-человечески. А пообщаться мне на всю катушку, что два пальца об асфальт. Въезжаешь?

      Зульфия(немного испуганно): – Я, наверное, пойду. Мне пора домой, дяденька.

      Гиббон (нагло и развязано): – А вот у меня не имеется охоты, чтобы ты отсюда линяла. Мне, может, покукарекать с кем-нибудь про жизнь подпёрло под горло. И тебе полезно, и мне радостно. Так накрапывается, что никуда ты отсюда не поскачешь. Повесели душу бывшего зэка! Или тебе западло, то есть стрёмно и не в тему?

      Зульфия– Нет, дяденька, я могу побыть с вами (задумчиво). Но только ответственность за всё, что произойдёт, ляжет на вас. Согласны?

      Гиббон: – Какая ещё там